– Ба! Явление Христа народу!

В приотворившуюся дверь шмыгнула девушка лет восемнадцати. С плоским некрасивым лицом и ладной фигурой. Под кофтой качались груди четвертого размера. Лифчик она не носила.

– Ленка!

Девушка бросилась на шею Алику, гремя содержимым пакетов.

У Катышева челюсть отвисла. Гостья годилась бизнесмену в дочки.

Лена и Алик звонко целовались. Китайчонок встал и поплелся к выходу. На кровати остался узел из золотистых трубок.

– Ух, какая ты, мать, сладкая, так и слопал бы.

Лена хихикала, шлепала Алика по бицепсам.

Заратустра сказал:

«Двух вещей желает настоящий мужчина: опасности и игры. И потому нужна ему женщина – самая опасная из игрушек».

На заднем плане Лена кормила Алика, шептала скабрезности и смеялась. Алик тискал ее ягодицы. Позже парочка направилась в туалет, и Катышев, лежа на боку, слушал, как сдавленно стонет за стеной дородная девка, как хлопают друг о друга бедра.

– Твою ж мать! – зарычал Алик.

Опять шепот и хихиканье. Щелкнула щеколда. Катышев притворился спящим, но кто-то потрогал его за руку.

Разрумянившаяся Лена склонилась над постелью. Пахло сексом.

– Вы – Валентин, да? Друг Алика?

«Друг?» – изумился Катышев, а вслух сказал очевидное:

– Сосед по палате.

Лена улыбнулась, демонстрируя щель между передними зубами.

– Хотите, я вам подрочу?

– Нет, спасибо, – отупело ответил Катышев.