Ладони разошлись, отпустив его в свободное падение. Зашелестели в ушах, стремительно проносясь мимо, планеты. Даже если он разобьётся – неважно. Важно то, что – ЧЁРНАЯ БОРОДА ДЛИННЕЕ! ПОКА ДЛИННЕЕ! ЧЁРНАЯ БОРОДА! ПОЧЕМУ? – кричал он, разметавшись в папоротнике и цепляя на волосы репей.

Маруся вздохнула и закурила следующую сигарету. Она сидела, поджав ноги и упираясь в колени локтями. Её напряжённая спина и решительно поджатые губы говорили о том, что ждать она может сколько угодно.

46

46

После того как туристы – Пахан про себя называл их «туристами» – слиняли из хаты, он выждал некоторое время, а потом пробрался к избушке. Чего он ждал? Изобилия? Что деньги всё ещё лежат на столе, а пиво по-прежнему в упаковке? Но, отыскав всего пару буханок хлеба и несколько банок консервов, Пётр пришёл в ярость. Потом смирился: в его положении и чёрствой корке будешь рад.

Первым делом – пить. Обливая подбородок и грудь, Пахан напился из котелка, а остатки воды вылил на голову, смочив грязные волосы и лицо. Торопливо умял полбуханки, принялся за консервы. Проблема заключалась в следующем: открыть их было нечем. Где там о захудалой открывалке – о простеньком ноже не могло быть и речи. Подкидывая в ладони плоскую банку с надписью «Сайра в масле», Пахан пережил полное недоумение. Вот харчи, а попробуй доберись. Обыскав помещение, он не нашёл чем мог бы себе помочь, поэтому вновь принялся за хлеб. Напомнила о себе жажда. На ходу прожёвывая горбушку, Пётр, размахивая котелком, отправился за водой.

Смутно в памяти замелькали эпизоды. Костёр, ржавая банка, мёртвая рысь. Карась! ПЕТЯ, НЕ БРОС-СА-АЙ! Зуб. УХОДИТЬ НАДО, ПАХАН! Саня Ферапонт. Прыщ. Сыч. Газон. И этот, как его, недоделанный? Урюк! Всех потерял к чертям собачьим! Ну и хрен с ними! Но беспокойство не оставляло, вгрызаясь где-то сбоку в желудок. Вот тебе и «в законе»! Подставил мужчин одного за другим. Как ни странно, вспоминая нелепые смерти бывших сотоварищей, Пахан чувствовал неуютную горечь. Всего можно было избежать. Но разве он виноват, что ветка сломалась? Что избитый пацан отрежет Прыщу его достоинство? А рысь? Как он мог знать? А то, что произошло здесь, на пасеке, вообще не поддаётся объяснению. И вот он один. Зачерпнув воды, Пётр пошёл обратно. Ни дать ни взять хозяин домой возвращается! Ещё бы баба, машущая платком на крыльце, и идеальная картина получится.

Эх, пожить бы здесь! Спать и жрать. Можно и пчёл развести, мёдом торговать. Пахан ухмыльнулся. Без еды он и недели не протянет. Да и зима не за горами. Отлеживаясь за пеньком, он перебрал все варианты и решился на верняк. Самому до людей не добраться. Оставалось – сдаться. Туристы рано или поздно вернутся, он им и отдаст себя на тарелочке. Люди, кажись, культурные, не пришьют же его! Повинную голову меч не сечёт. А как запахнет жильём и едой, там видно будет. Только не на зону. Погулять напоследок смерть как хочется. А если девчонка или ещё кто выпендрится? Чего, скажут, возиться? Пришить и без обузы! Как бы выслужиться перед ними, чтобы поверили? Ох, жрать охота!