Дедовские часы показывали половину девятого, а вот дату, к сожалению, сказать не могли. Пакость только надеялся, что это тот же самый день. Засунув часы поглубже в карман, он огляделся по сторонам, пытаясь понять, как здесь очутился и где это самое загадочное «здесь».

Ожог на груди ныл. Ощущения были такие, словно из него высосали все силы, хотя Пакость не мог понять причину. Он тогда просто переступил порог комнаты. Просто переступил порог и… Темнота.

Пакость вздрогнул. Если его поглотила эта самая загадочная Темнота, то он, если верить Лису, должен был пропасть бесследно.

Куда деваются те, кто неожиданно пропадает? И при чем здесь сосновый, так знакомо пахнущий лес?

– Если Лис что-то там молол, это еще не означает, что он говорил правду, – произнес парень вслух, чтобы себя подбодрить. – Разберемся, а потом и будем горевать… Погоревать всегда успею.

В этом лесу не было ни тропинок, ни каких-либо ориентиров, поэтому Пакость просто пошел… куда-то, цепляясь руками за сосны и увязая в рыжих иглах. Почерневшая шишка била по ожогу, и он снял ее с шеи и сунул в карман.

Некоторое время он шел в тишине, а потом, словно проснувшись, запели где-то вдалеке птицы. Окружавший его мир все больше напоминал «Ец», хотя едва ли мог им быть.

– Куда попадают те, кого поглотила Темнота? – хрипло спросил Пакость у самого себя. Звук собственного голоса помог немного взбодриться. – Если умирают, то чего-то как-то странно…

Пройдя еще несколько метров, он остановился перевести дух. Невероятная слабость гнула его к земле, наливая чугуном суставы. Мир, состоящий из теплых стволов с зелеными шапками, рыжих старых игл и пятен света и тени, плыл перед глазами и медленно вращался. Пакость чувствовал себя так, словно не спал не одну ночь, а минимум три. Чем дольше он шел, задыхаясь и спотыкаясь, тем больше окружающий мир отдалялся от него, словно прячась за толстым стеклом.

Потом подвернулась зыбкая, временами исчезающая, но затем вновь возникающая тропинка, и он пошел по ней, тяжело переставляя ноги.

Когда сосны неожиданно расступились, Пакость не сразу понял, что произошло. Лес теперь остался за спиной, и парень отстраненно оглядел убегающие в разные стороны серые ленты аллеек и таящиеся среди густых деревьев молчаливые здания заброшенного лагеря. Слева равнодушно смотрели в никуда одноэтажные домики вожатых, справа – медленно разрушающийся корпус распахнул рот двери в беззвучном вопле. Это был «Ец», узнаваемый и привычный «Ец», не похожий даже на тот, который описывала Спящая.

– Что за дела? – пробормотал Пакость отстраненно, касаясь кончиками пальцев своего ожога. – А как же… пропасть без вести?