– Пожалуйста! – сказала я.

– Временно, – ответила она, – это все только временно.

– Эви голодает. И еще у нее этот кашель и…

– Не знаю, могу ли я что-нибудь…

– Ты можешь. Кое-что ты можешь.

– Что? Что я могу сделать?

– Ты же выходишь в магазин. Ты пойдешь, может быть, завтра. Может, послезавтра. Ты можешь все подстроить. Подойти к кому-нибудь – к кому угодно. И просто начни говорить. Ты можешь рассказать об Отце. Ты можешь просто – ты можешь объяснить. Ты можешь объяснить, что все вышло из-под контроля. Рассказать, как он начал меняться. Ты можешь сказать им, что боишься. Можешь рассказать – о Дэниеле. – Рыдание рвалось у меня из горла. Я проглотила его. – Пожалуйста!

Она покачала головой и сказала:

– Да разве они поймут?

– Просто все вышло из-под контроля. И все.

– Да. Все должно было быть не так, Лекс. Ты же понимаешь. Мы просто хотели вас защитить. Всего лишь. Мы не видели другого выхода…

– Да. Я это понимаю. У Отца была мечта. И когда все пошло не так…

– Все началось задолго до этого, Лекс. Намного-намного раньше.

– Вот и расскажи все это, – сказала я. – Только поскорее. Обязательно поскорее.

Она коснулась моего плеча, затем лица; от прикосновения ее руки в ямочке между подбородком и краем челюсти остался холодок.

– Может, я так и сделаю. Может быть, сделаю.

Разумеется, она не сделала ничего.

Итан у нас в комнате, в руках у него какая-то розовая ткань.