— Я — граф Зиелински, — сказал человек с моноклем, которого его друзья с тротуара называли фамильярно Лекси.

— Вот так-так! — воскликнул Розенберг. — Вот это действительно! Даже не барон, а сразу граф, настоящий граф! Вот это мне повезло. А я еще удивлялся, как вам удается командовать своим зонтиком! Теперь мне все понятно… Если господин граф изволит приказать, то и зонтик выстрелит… Да и почему ему не выстрелить, когда даже палки стреляют по велению господа бога, не так ли? Все это так, прошу покорно, но ведь бывает, что человек самых простых вещей не понимает с первого раза. На колени, господин доктор, на колени перед господином графом! — скомандовал дядя Абриш Али, но, несмотря на повелительный тон голоса, слон не послушался и не только не опустился на колени, а устремил свой хобот вверх, как это делали его предки у заросших папирусом болот, и издал такой долгий призывный клич, что по его долготе можно было подозревать об огромном количестве воздуха, вмещающемся в легкие слона. Мажоры и миноры, гаммы и буйные крещендо, глиссандо и фальцеты трубного голоса слона заполнили всю улицу Надьмезё. Местные жители столпились у окон, вдоль тротуаров выстроились прохожие и посетители кафе; толпа все возрастала, по мере того как сюда прибывали все новые и новые любопытные с улиц О и Андраши.

Розенберг всячески уговаривал слона успокоиться, но все было напрасно: Али трубил изо всех своих сил, и его трубный рев, сначала только заглушавший звонки трамваев и клаксоны автомобилей, теперь уже окончательно покрыл эти слабые звуки, заставив их умолкнуть. Али стоял поперек трамвайного пути, трубил и переступал с ноги на ногу, так что казалось, что он удивительно ритмично «танцует».

Граф Зиелински, как завороженный, стоял перед Али и, надо отдать ему справедливость, смотрел на слона с безумной храбростью, без малейшего колебания и — что является очень существенным обстоятельством — взглядом профессионального охотника.

— Драгоценнейший господин граф, — умоляюще обратился к нему Розенберг, — прошу вас нижайше отойти на тротуар! Я знаю Али, такой рев не предвещает у него ничего хорошего. Уж поверьте мне, человеку, достаточно знакомому со слонами.

— Не трясись со страху, ням-ням! — ответил ему граф. — Очевидно, ты все-таки еще не знаешь, кто я такой?

— О боже милостивый! — удивился Розенберг. — Неужели возможно и такое, что граф может быть и еще кем-нибудь? Может быть, вы еще и герцог? Может быть…

— Нечего сказать, хорош знаток слонов! Ты что, никогда не слышал имени графа Шандора Зиелински?