Все двадцать человек, пришедших сюда за топливом для себя (или для других), уже оказались позади Леимлине, которая успела вплотную протиснуться к столу и стала таким образом хозяином, вернее хозяйкой, положения.

— Во-первых, я не госпожа… В каком обществе вы живете, товарищ Палинкаш? Если я вас называю товарищем, так и вы не имеете права называть меня госпожой. Понятно?!

Палинкаш отличался богатырским сложением, один кулак у него был больше, чем голова у Леимлине, но в словесном поединке бывший грузчик не мог состязаться с ней. Имей он дело с людьми своего круга, он, конечно, не полез бы за словом в карман, но состязаться в изворотливости и дипломатических тонкостях с такой женщиной было ему не под силу. Палинкашу даже стало не по себе, когда какая-то толстушка из очереди вдруг поддержала Леимлине, даже не из солидарности, а просто чтобы тоже вставить свое слово:

— Действительно! В каком обществе мы живем, чтобы господ вспоминать?

Палинкаш изобразил некоторое смущение, что его поймали на слове, но подозрение уже закралось в его душу, и он еще раз посмотрел на ордер и спросил:

— А где же подпись министра?

Тут уж Леимлине разразилась таким хохотом, что он, казалось, не вмещался в тесной комнатушке, бился о стены и взмывал к потолку. Этот Палинкаш смеет еще требовать подпись! Проверять!.. Контролировать!.. И кого же? Ее!

— Вы спрашиваете, где подпись? — Она сделала ироническое ударение на слове «где». — Неужели вы, товарищ, думаете, что у министра нет других забот, как только переписываться с вами? Где подпись? Но если вы сомневаетесь, если что-то подозреваете… то нет ничего проще… — Тут Леимлине схватилась за телефонную трубку. — Разрешите… Скажите мне, пожалуйста, номер министерства внутренних дел… Я тотчас же…

— Ну что ж, можете звонить хоть самому министру… Что бы он ни сказал, а вы без очереди не пройдете… — ответил ей товарищ Палинкаш.

Леимлине огляделась вокруг, слышали ли присутствующие такое оскорбление его величества; она была вне себя от гнева и яростно теребила и дергала свой шарф.

— Как вы смеете говорить так о товарище министре?.. Министре народно-демократического правительства? Ха-ха! Вы, товарищ… господин Палинкаш… не в своем уме! Значит, вам безразлично мнение министра, находящегося на своем посту?..

— Ну, хватит! Чего это она там раскричалась? — заметил дядя Чиха, старый рабочий, проведший половину своей жизни у механической пилы и выдвинутый ныне на административную работу.

— Правильно. И что она тут комедию ломает? Другим тоже некогда! — поддержал его пожилой рассыльный, приехавший получать топливо для метеорологического института.