— Нет, это не Дьёрдь Кюллё… Как мог он подумать, что по такому важному случаю из министерства пошлют всего лишь референта? Вполне естественно! Кого другого могли они послать?

Макула приложил руку к сердцу, как восточный вельможа. Голова его склонилась на грудь, словно под тяжестью милостей, так щедро расточаемых жизнью.

Могильщики уже возились с венками, покрывая ими могилу. Вслед за венками они стали класть букеты, и присутствующие тоже возложили на могилу принесенные с собой цветы. Венок товарища Шомоша занял самое почетное место.

Макула стоял неподвижно, но Янош с матерью заметили, что его опять трясет. Однако и они, державшие его все время под руки, не смогли понять, что с ним происходит на этот раз. А Макула дрожал теперь от счастья, он чувствовал, что снова ожил, общественное признание опьяняло его. Ноги у него подкашивались, спина сгибалась, он был весь охвачен лихорадкой огромного внезапного счастья. Он увидел, что товарищ Шомош подходит к нему, еще один шаг, еще один… Макула ощущает его приближение… Ближе, еще ближе, вот он уже рядом с Макулой.

— Нас очень опечалило известие… — (Значит, не его одного, а «нас», значит, все министерство.) — Но у жизни свои законы. Выше голову, товарищ Макула.

«Нас» — какое это замечательное слово, какой в нем общественный смысл! Но ведь и Липпаи сказал так, и Бунетер! Товарищ! Не коллега, а товарищ! Макула глубоко вздохнул, как бы не желая упустить ни одной из возможностей сегодняшнего великого дня. Значит, все-таки? Вот они стоят здесь, все шпинатное государство: Бунетер, Липпаи, Шомош.

Макула был весь охвачен сладостным чувством, оно наполняло не только его сердце, каждая жилочка трепетала им. Мы не преувеличиваем, утверждая, что ему в этот момент хотелось крикнуть, провозгласить что-то радостное, какую-то красивую и большую благодарность, в которую он мог бы вложить всю охватившую его радость. Но он, конечно, не закричал, а только смотрел, не отрываясь, на стоящий перед ним трех мужей, принесших ему благословение ангелов, небесное спокойствие, райское блаженство.

Могильщики закончили возню с цветами. Венок Государственного Шпината они поставили по правую сторону могилы, с левой стороны поместили венок, привезенный Шомошем, и аккуратно расправили на нем ленты: ведь этот венок прибыл на самом шикарном автомобиле. Посередине был возложен венок, присланный партийной организацией, на черных лентах его золотыми буквами все работники предприятия выражали свое соболезнование. Один из могильщиков (тот, что выражал особое нетерпение, держа гроб на веревке) поднял валявшийся на траве крест и стал быстрыми и сильными ударами всаживать его в землю. Крест глубоко ушел в рыхлую почву, но все же среди цветов была хорошо видна надпись на овальной жестяной пластинке: «Макула Дьюлане, урожденная Тереза Мори, 57 лет». Могильщики отошли от могилы и дали возможность присутствующим полюбоваться произведением их искусства.