Пустой пляж, мерцание огней вдали от берега, безбрежность моря. Снова Ирландия, и столько воспоминаний при каждом возвращении. «Если бы я мог сбросить хотя бы часть груза воспоминаний, — сообщил Стивен второму стакану лауданума, — я был бы более-менее здоров. За тебя, Вильерс, моя дорогая». Холихедский дилижанс и двести семьдесят миль среди дребезжания и толчков, заснув и проснувшись в другой стране: дождь, дождь, дождь, валлийская речь ночью. Лондон, доклад, попытка выпутаться из тенет альтруизма; глупость, чистейшей воды энтузиазм, самокопание, любовь к насилию, личные счёты; и старание дать невозможный прямой ответ на вопрос — «Собирается ли Испания объединиться с Францией против нас, и если да, то когда?» И вот он опять в Диле, сидит в отдельной комнате «Розы и короны», пьёт чай, смотрит на корабли в Даунсе и испытывает причудливое чувство отстранённости от этой знакомой сцены — униформы, проплывающие за фонарём окна, были ему прекрасно знакомы, но словно принадлежали иному миру, миру чужому и отдалённому, как если бы его обитатели, которые ходят, смеются, разговаривают там, по другую сторону стекла, были немы, лишены и цвета и реального содержания.

Однако хороший чай (несравненное желчегонное), булочка, удобное кресло, облегчение и расслабление после всех этих недель и месяцев изнурительной спешки и бесконечного движения — а также напряжения, опасности и подозрений — незаметно возвращали его в это измерение, в ту жизнь, составной частью которой он был. Его очень обласкали в Адмиралтействе; очень учтивый, проницательный и умный старый джентльмен, вызванный из министерства иностранных дел, высказал много весьма лестного; и лорд Мелвилл постоянно повторял, как они признательны и как хотели бы выразить это каким-то более подобающим образом — любое назначение, любой запрос на выбор доктора Мэтьюрина будут встречены с полным пониманием и поддержкой. Он вспоминал эту сцену и прихлёбывал чай, тихонько мыча от удовольствия, когда заметил Хиниджа Дандаса — тот остановился на мостовой напротив, прикрыл глаза от света и уставился сквозь стекло, очевидно, высматривая знакомого. Он прижал нос к стеклу, и его кончик расплющился, превратившись в бледный диск. «Чем-то похоже на подошву брюхоногого моллюска», — подумал Стивен и на миг задумался над нарушением естественной циркуляции крови, а затем привлек внимание Дандаса и предложил ему чашку чаю и кусок булки.

— Я вас уже несколько месяцев не видел, — сказал Дандас очень дружеским тоном. — Я несколько раз о вас спрашивал, когда «Поликрест» здесь был, и они мне говорили, что вы в отпуске. Ну и загорели же вы! Где вы были?