Парторг почувствовал покалывание под сердцем, оперся на стул и внезапно поймал себя на мысли: «Какого дьявола я здесь торчу? Помогать железки точить? Быть на подхвате у начальства?..»

— Вот что, мужики, — негромко сказал он Михайлову и Паинцеву. — Подумал-подумал я… Туго, видать, соображать стал, не усек вас с ходу… «Молнию» писать надо. План, производство, экскаваторы — это замечательно. Но люди, мужики, главнее! Их еще воспитывать и воспитывать надо… Теперь, правильно, все богаче живут, а вот сознание некоторых еще дореволюционной лучиной освещается. Мой стариковский совет: не тяните. Завтра к началу утренней смены «молния» должна висеть у табельной. Сборщики будут пропуска сдавать, увидят.

Серегин плюнул, дернулся, словно собираясь еще что-то сказать, но лишь резко махнул рукой и, устало шаркая по вздувшемуся рубероиду, покинул красный уголок.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

На следующий день после комсомольского бюро ровно в, восемь часов утра Семен Яковлевич Гришанков бодрым спортивным шагом вступил в корпус своего цеха. Настроение его было отличное — спокойное, деловитое, настроенное на активную работу. Но не успел он сделать и трех шагов, как к нему бросилась встревоженная табельщица — толстая, неповоротливая тетя Фрося. Не поздоровавшись, она путано сообщила, что утром рано кто-то повесил у табельной смешную картину на руководство цеха. А когда стали подходить на смену рабочие и мастера, то около табельной собралась большая толпа. Сборщики обсмеяли подошедшего Вагана Альбертовича. Тот раскричался, хотел снять картину, но бригадир Паинцев оттолкнул его. Сейчас Ваган Альбертович сидит у себя в кабинете, на лбу у него шишка и новый пиджак испачкан.

Пока тетя Фрося говорила, вокруг собрались рабочие. Остановившись в отдалении, они хмуро переговаривались. Гришанков почувствовал мутную волну ожесточения: развлекаемся! План на грани срыва, а мы устроили балаган и рады!

У табельной было пустынно. Семен Яковлевич впился взглядом в рисунок: уродливый карикатурный мужичище-самодур орет: «Я шо сказал!» В стороне поломанные фигуры людей волокут балку ходовой рамы экскаватора. Обнаружив некоторое сходство мужика с лощеным Тароянцем, Гришанков мельком улыбнулся.

Под рисунком давалось короткое пояснение случившегося, убыток, с учетом простоя сборщиков экспортного участка и последующих сверхурочных работ для сборки балок, составил около пяти тысяч рублей.

Начальник цеха круто повернулся к табельщице. Та испуганно вздрогнула.

— Паинцева ко мне в кабинет. — Гришанков медлил, не зная, как поступить с «молнией». Но тут появился начальник технического бюро. Гришанков повелительно показал ему головой на ватман. Услужливо торопясь, Фоминский сорвал «молнию».