— Ты дур-рак, Ваган! — уже не в силах владеть собой, взорвался Гришанков. — Не только сам вляпался в грязную лужу, но и меня тащишь!.. Сейчас вон какие порядки пошли — министров не щадят!

Он вспомнил прошлого Тароянца — властного, резкого, напористого. «А теперь притих, сидит пай-мальчиком…»

Гришанков вдруг подумал: а что, если эта история с браком есть хитрый расчет недовольного заместителя? «Все может быть, — лихорадочно соображал он. — Это в кино наши творцы-мудрецы рисуют этаких бескорыстных ангелочков, а в жизни идет яростная борьба за власть, за деньги, за красивую жизнь. Сборочный цех — самый крупный в отрасли, с поста начальника сборочного лишь один путь — в главные инженеры, в директора и выше. За такие лавры Ваган вполне мог решиться на подлость!»

— Что ж, Ваган Альбертович, — постукивая ребром ладони по столу, говорил начальник цеха. — Вас толкают… Карикатуру рисуют… Мне трудно вас защищать.

Гришанков ощутил знакомый мелкий озноб, всегда пронзающий его в минуты принятия рискованных решений. С этим знобящим дуновением холодка в теле он познакомился в содомные дни экспериментов в механическом цехе — «пан или пропал»!

— Ваган Альбертович, я не против, если вы подыщете себе более спокойное место.

— Да ты! — сорвался тот на злой, шипящий шепот. — Я тебя!..

— Спокойненько, — снова басовой струной загудел Гришанков. — Не ерепенься. Лучше выйди в цех и посмотри, чем рабочие занимаются. Они чешут языки о твоем браке… Вспомни, в позапрошлом году начальник стальцеха прикрыл двухтысячный брак своего зама. Вспомни, как это прикрытие обернулось обоим строгачом по партийной линии.

— Ты, гад, свою шкуру спасаешь!

— Твою, Ваган. Только твою.

Тароянц тяжело поднялся, засунул в карман ставший ненужным платок. Конечно, теперь общественность не угомонится, пока не отпляшет на его спине. Верно говорит Семен — лучше быстренько убраться из цеха. Мотивировок много: устал, разонравилось, психологическая несовместимость.

Гришанкову стало по-человечески жаль заместителя: а вдруг Ваган просто ошибся? В авральном положении всякое может случиться: в этой бешеной гонке за планом порой и собственное имя забываешь, все «давай-давай-давай!».

— Ваган Альбертович, не будем расставаться врагами. Вы провинились, вам и отвечать… Сейчас же напишите объяснение о причине брака.

— Пошел ты… — отозвался заместитель.

— А это уж совсем лишнее, — усмехнулся Гришанков. — На заводе свободна должность начальника отдела снабжения. И платят хорошо, и престижная.

— Ты прямо дипломат.

— Эх, Ваган-Ваган… У тебя столько друзей, а ты вцепился в сборочный, словно он в меду плавает.