По опушке — отпечатки гусеничных траков, рваные бороздки, содранная трава, вывернутый дернок — хлысты увозили волоком.

В конце поля след скривульнул — угол овса смят, содран начисто — и вывел на задичавший, затянутый мелколесьем зимник. Он тянулся к хутору Лубок. Жили там в одиночестве престарелые сестры Ляховы. И Зинаида с опасением, со страхом даже подумала: уж не они ли связались с порубщиками, прельстились легкой добычей. Но нет, за лесом след круто взял вправо, вышел к бригадной, широко раскатанной дороге.

Теперь-то Зинаида была твердо уверена: губинские это, в Губине надо искать.

След привел к стоящему в стороне от деревни дому. Срубы новые, в ягодках засахарившейся смолы, проконопаченные льняной, словно расчесанной, куделью, высокие, на кирпичном фундаменте. Широк дом, по лицу четыре окна, разделен повдоль капитальной стеной, с обеих сторон терраски, тесовые крыльца. Живут в этом доме трактористы братья Пуховы.

Вот уже, считай, годков пятнадцать говорят, что если и держится на ком губинская бригада — то только на Пуховых. На братанов можно опереться — не проспят, не загуляют. И техника у них всегда исправна, «на мази». Что верно, то верно, работают хватко, и такая усидчивость, такое упорство, что диву даешься: по двенадцать часов не вылезают из кабины. Коренные крестьяне, они и ходят-то как-то приземисто, сутуловато, тяжело бухая не снимаемыми все лето кирзачами.

Возносят братанам славу райгазета, местное радио. На любом совещании: «Братья Пуховы, Захар и Виктор, вспахали рекордное число гектаров…», «братья Пуховы взметнули столько-то зяби…», «братья Пуховы убрали больше всех зерновых…» Никому за ними не угнаться! И какой-нибудь уполномоченный из области, наведывавшийся в Губино, хлопает Захара и Виктора по плечу: «Вот они, настоящие крестьяне, болеющие за землю, вот они, настоящие колхозные хозяева!..»

«Хозяева… Как же! — подумала Зинаида, и ее аж передернуло с досады. — Разве у хозяина зарастали бы пары чертополохом? Настоящий хозяин поехал бы мять собственный овес?..»

Снова взглянула Зинаида на добротно обстроенную домину… Тут они, братаны, хозяева, на этом самом подворье, тут они всю свою умелость и старательность с умом вкладывают. И не важно, где что взято, как добыто, — важно, что все приспособлено по делу, с толком. Ишь какие мостки к воротному порогу подняты, и канавка из-под нижнего; венца под уклон в цементный приямок. Корова-то пройдет — копытца не замочит, не то что возле фермы — по брюхо тонут. Поветь открыта, зеленое сено до самой крыши. Да еще жердевой сенник под шиферной кровлей, набит куда как добро, плотно. В огороде — любо посмотреть: свекла, репа так и лопушатся жирными развесистыми листьями, капуста свилась в тугие кочаны, картофельные гряды просторны, земля под ботвой вспучена, и можно догадаться, какая россыпь клубней дозревает в тепле унавоженного перегоревшего дернока. Чистота на грядках, хотя бы какой сорняк. И по всему огороду от скважины с механическим качком протянуты поливочные трубы: ясно, откуда сюда попали — с телятника, три года, как привезла Сельхозтехника для водопровода, да так и валяются.