Соня, проталкиваясь с сумками в косяки, зыркнула на Зинаиду, как будто на миг оторопела, мелькнуло в ее раскосых увлажненных глазах то ли смятение, то ли догадка. Мимоходом поздоровавшись, нырнула за занавеску, тяжело забухала чугунами.

— Соня, вышла бы, — мягко попросил Захар.

— Чего выходить, говори, не глухая. Чай, поросенок визжит.

— Соня, вот Зинаида Матвеевна выписку на дрова спрашивает. Подай выписку-то, Соня.

Шаги смолкли. Соня не отзывалась, в затишье слышалось ее сосредоточенное пыхтение.

Захар прошел на кухню, донесся торопливый прерывистый шепоток.

— Ну вот, как же так, а я думал, — распевно подосадовал Захар.

Он вышел растерянный, обескураженно развел руки:

— Еще не выписала. Поедет завтра за товаром, оформит. Уж извиняй, кругом виноваты.

Зинаида нервно дернулась, жаром перехватило горло:

— Чего вы крутитесь-то? Что я, не понимаю, глупышку нашли! Срубили где вздумается, без выписки, распилили-раскололи, поленницы спрятали — шито-крыто!..

— И в мыслях не было! Соня тут подвела немножко… Поедет завтра за товаром… А то, что раскололи, — так чего тянуть, все равно привезли… Дрова в дровянике Соня сложила, все на виду, какое прятанье…

И тут легко, воздушно как-то выплыл сдобный колобок из кухни, на залитом румянцем лице подобострастье и бедовое лукавство.

— Ах, ладно вам! Дрова, дрова!.. Выпишем, господи, дрова!.. — перевела смущенно-елейным взглядом. — О чем разговор. Давайте-ко пообедаем, закусим, у меня груздочки засолились.

Одним махом раскинула на стол скатерть и бутылку — хлоп!

— Давайте-ко! Три дня ревизор торчал, все нормально, все тютелька в тютельку!..

Зинаида встала: разговор принимал знакомый оборот. Сколько раз обрывала «гостеприимных» радетелей, уходила, недоговорив, должны бы знать. Нет, все суют и суют в нос этой испытанной примиряльщицей — бутылкой.

— Не хлопочите! В воровстве соучастницей я не бывала!

— Какое воровство! Господи!.. Да я ведь от души. Ревизия прошла у меня, по случаю… Да, кстати, Зинаида Матвеевна, крупа-то есть ли? Мешка два тебе оставлю, ячневая. Поросенку самая лучшая. Да и «Геркулесу» целую коробку дам.

Зинаида накинула сумку на плечо, шагнув к виновато отводящей глаза Соне, сдержанно сказала: