Но, как часто бывает, на расстоянии все видится привлекательнее, заманчивее, чем на самом деле, земля эта ему не понравилась. Последние солнечные дни августа скоро сменились долгими, занудными дождями, на небе повисли низкие — рукой подать — взлохмаченные тучи. А потом сыпанули бесконечные снегопады, все вокруг покрылось непролазными сугробами. Пару раз пронеслись короткие пурги, но и они, как показалось Игорю, не расшевелили застоявшуюся тоску вокруг, размеренную, до сонливости, жизнь поселка. В темноте полярной ночи, когда солнце лишь едва проклевывалось над изодранным сопками горизонтом, вокруг никогда не возникало привычной суеты, никто никого не подгонял, даже слов «давай-давай» тут, кажется, не знали.

Главные события происходили не здесь, не на берегу, а дальше, в глубине территории. Там горняки добывали железную руду, дорожники тянули самую северную в мире трассу, паслись стада оленей. Жители же поселка принимали в порту морские суда и потом переправляли в глубь тундры генеральный груз — все, от кирпича до бульдозера, что нужно почти на год. За короткое нервное лето докеры, водители тяжелых «уральцев» с этим делом управлялись, а все остальное время до следующей навигации проходило в основательной, неспешной подготовке к первому гудку ледокола, прокладывающего путь для каравана сухогрузов.

Лишь одна организация, смешторг, не переставала все холодное время заниматься с контейнерами, ящиками, бочками. Утрамбованные донельзя, схваченные свинцовыми пломбами, они с первыми крепкими морозами, когда вставали реки, появлялся прочный лед на озерах и болотах, громыхали в кузовах вездеходов, едущих по долинам и перевалам в разбросанные на сотни километров маленькие селения рыбаков и охотников, стойбища оленеводов. Иначе, ничем пром- и продтовары туда невозможно было доставить, если не считать вертолетов — транспорта слишком дорогого и применявшегося в самых крайних случаях.

Обязанности Игоря, складского грузчика смешторга, и состояли в том, чтобы перед рейсом упаковать «газон» или «гэтэтэшку» по заявке, заправить тент на кузове, перекурить с вездеходчиками и напоследок небрежно обронить — «до скорого». Но это только сначала он считал, что ума здесь особого не надо, бери побольше да кидай подальше — ничему иному он за свою двадцатилетнюю жизнь не научился. Между тем нужно было соображать, чтобы толково, по всем правилам «зарядить» машину. Мало-помалу дело у Игоря пошло, и скоро он справлялся с ним легко, играючи. Платили хорошо — так что работать можно было.

Но ранней весной, когда запахло талыми снегами, прилетели первые пуночки, вдруг затосковал по дому, и до того отчаянно, что свет не мил стал. Тогда понял и испугался, как вхолостую, бестолково он здесь «колотится». Работа — не работа. Жизнь — не жизнь. С темна до темна одно и то же. А как дальше?..