Анжело приподнял из воды темную от загара искусанную москитами ногу и почесал колено.

—  Эй, Крус! — выплевывая сигару, закричал он, провожая взглядом уносимый течением окурок. — Скоро вы разделаетесь с этим чертовым мясом?

—  Еще чуть-чуть, аваре!173

Рядом захлюпала вода. Анжело повернул голову, упираясь локтями в песок.

—  Хай, Риос! Эй, что это с твоим фитилем? Ты русалку, что ли, увидел? — хохотнул он, топорща смоляные усы. — Обычно холодная вода делает мой… очень маленьким.

Риос добродушно осклабился и, отхлебнув от тыквенной фляжки, протянул ее вожаку:

—  Я влил в своего удава немного жару, ему сегодня предстоит отчаянная встряска!

Риос шумно улегся рядом с Анжело, фыркая от удовольствия.

—  Да ты, похоже, влюбился, амиго?

—  На всем скаку, будь я проклят! — черные глаза бандейранта возбужденно горели, как у ягуара, в ожидании предстоящей жертвы.

—  И кто твоя новая добыча?

—  Только уговор, аваре, — Риос, поднимая волну, улегся на бок. —  Она моя. По рукам?

—  Ладно. Валяй. Я свой и так уже стер до яиц.

—  Есть тут одна мулатка… Беженка из Навохауа… — живо откликнулся мексиканец. — Жаль, что тот чертов монах убил Сибонея… Эта баба в его вкусе… Ты верно говорил нам: девки в Калифорнии ярче выстрела…

—  Но и опаснее, Риос! Не забывай… — Раньери зевнул, наблюдая, как пчелы целовались с цветами. — Ну, чего заткнулся? При чем тут Сибоней? Его песня спета. Тебе-то она как?

—  Лучше не видел, аваре! Вымя у нее по моим рукам… Да и ляжки с задницей в пору…

—  Ты ее мял уже? — глаза Раньери заблестели ярче, он прищелкнул языком, подмигивая приятелю.

—  Нет, но думаю сегодня, вечером… когда поедем на ночлег в Сан-Ардо.

—  А что вчера терялся? Боялся заразы или берег девственность для своей невесты? — продолжал раззадоривать Анжело. — Но ты хоть говорил с ней?

—  Да, — Риос мечтательно поскреб свою грудь. — Она спросила, что я здесь делаю, когда мы с Хулио въехали на ее двор.