Вот и сегодня народ беспокойно толкался у корраля Хромого Лопеса. Отсюда была хорошо видна зажженная солнцем река. Обманчивая своим спокойствием, она нынче пугала людей, как греющаяся на солнце гремучая змея.

—  Едут, едут!.. — вдруг пронеслось испуганное по рядам столпившихся, и народ, охая и причитая, подхватывая детей, бросился по домам.

* * *

Возгласы и взрывы хохота носились в предвечернем воздухе точно вымершего пуэбло.

Люди Анжело, как только въехали в деревню, погнали своих лошадей кто куда; а сам Раньери, спешившись у коновязи таверны вместе со своими приближенными, прямиком направился в облюбованное место.

—  Ну, как живешь, старик? — Анжело придавил локтями прилавок распивочной стойки.

—  Да так… на одной ноге… и вашей милостью, сеньор, — пролепетал хозяин.

Раньери загоготал вместе со своими дружками. Что ни говори, а ему нравилось, какое впечатление производило его появление на людей. Торговец остолбенел за стойкой, не в состоянии двинуться на своих кривых ногах, уставившись широко раскрытыми глазами на главаря.

Густые усы Раньери, черные настолько, что в мягком свете затемненного зала отливали синевой, плавно переходили в широкие бакенбарды, четко очерчивая жесткую складку рта. Обветренную бурую кожу на его крупном лице местами покрывали белые шрамы.

—  Папаша, не найдется ли у тебя закусить? Только, конечно, не окорок и не твою вонючую колбасу с чесноком. Сегодня нам нужен ночлег и вино… Ты понял меня, хромоногий?

—  Да, да, сеньоры, но… где ваши деньги? — старик нервно шеркнул ладошкой по стойке, всем своим видом пытаясь выразить дружелюбную беспечность.

—  Хорошая шутка перед смертью, амиго.

Пистолет Анжело уперся в сырой лоб хозяина таверны.

—  Я… всё понял… — дрожащим голосом выдавил Лопес и зажмурил глаза. Ему было жутко произнести хоть еще слово, точно любое из них потеряло свое значение в языке и значило лишь одно — смерть.

—  Ладно, живи пока, хромоногий, — главарь сунул пистолет за ремень. — Только не шути больше со мной… Я ведь могу и не понять тебя…

Бандиты хрипло захохотали, усаживаясь на лавки, и Лопесу тоже пришлось растянуть губы в гримасе, весьма отдаленно напоминавшей улыбку.

—  Давай, торопись, мы голодны. Когда убью — не скажу, — он подмигнул старику и сплюнул ему под ноги, — смерть приходит внезапно… не так ли?

—  Святой Лукас! — вырвалось из груди трактирщика. — Что же происходит вокруг?

—  Сегодня каждый сам для себя решает, что происходит. А ты занятный, старик, хоть и зануда… Эй, как тебя? — Анжело чуть не в лицо ткнул его дымящейся сигарой.