Наконец показалась человеческая фигура, неясные очертания которой медленно возникали из темной глубины, и осторожно стала пробираться вверх по тропинке. Когда человек вышел на открытое место, луна осветила его так явственно, что Дальгетти отлично мог рассмотреть хайлендера, с длинным ружьем в руках и с пучком перьев на шапке.

— Ах, черт! — проворчал капитан. — Прости, Боже, мое согрешение, чуть ли не настал наш последний час. Что мы теперь будем делать, коли они с собой тащат огнестрельное оружие, а у нас только луки да стрелы?

В эту минуту хайлендер с ружьем остановился на выступе утеса, на полпути до вершины, и подал знак остальным, оставшимся внизу, чтобы подходили скорее. Но в ту же секунду один из Сыновей Тумана выстрелил из лука: стрела зазвенела в воздухе и, ударившись в подступавшего хайлендера, нанесла ему такую глубокую рану, что он сразу потерял равновесие и свалился головой вниз со скалы в черневшую бездну.

Треск сучьев, которые он задел по дороге, и глухой звук его падения на дно пропасти вызвали крики ужаса и удивления со стороны его товарищей. Сыновья Тумана, ободренные впечатлением этого первого успеха, отвечали на эти крики громкими и пронзительными возгласами торжества и, бросившись вперед на край утеса, старались дикими кликами и угрожающими жестами показать врагам, что их много, они не теряют бодрости и занимают выгодную позицию. Даже капитан Дальгетти настолько забыл предосторожности, предписанные воинской наукой, что вскочил во весь рост и закричал Ранальду гораздо громче, чем того требовало благоразумие:

— Браво, товарищ, да здравствуют лук и стрелы! Теперь, по моему разумению, следует выставить одну шеренгу вперед, занять позицию…

— Англичанин! — крикнул голос снизу. — Целься в английского солдата, я вижу блеск его панциря!..

В ту же секунду раздались три выстрела из мушкетов: одна из пуль ударилась в толстый стальной нагрудник капитана и отскочила от него, — этот нагрудник уже не раз спасал жизнь храброму воину, — но зато другая пробила насквозь набедренник и свалила его с ног. Ранальд схватил его на руки и унес подальше от края пропасти, а Дальгетти между тем горестно воскликнул:

— Сколько раз я говорил бессмертному Густаву, и Валленштейну, и Тилли, и другим бойцам, что следует делать набедренники гораздо толще!

Мак-Иф внушительным тоном произнес два-три слова по-гэльски и передал раненого на попечение женщин, державшихся в арьергарде отряда; он уже собирался воротиться к месту битвы, но Дальгетти ухватил его за конец одежды и заговорил:

— Я не знаю, чем это может кончиться…. но прошу тебя, передай Монтрозу, что я пал как достойный слуга бессмертного Густава… и пожалуйста, не рискуй своей теперешней позицией… покидай ее осторожнее… и если захочешь преследовать неприятеля… даже если одержишь верх… не… не…