На землю сошли пилоты, штурман, механик, радист, стрелок и два бойца, вооруженные ручными пулеметами.

Тут же подоспели мои ребята и партизаны. Все знакомились, трясли друг другу руки, засыпали друг друга вопросами, шутили, смеялись.

– Рассказывайте, Кондратий Филиппович, рассказывайте! – дергал меня за руку Костя.

– Что тебе рассказывать? – усмехнулся я.

– Расправились?

– Полностью.

– А документы?

– Четыре мешка.

– Вот это да! – воскликнул Костя.

– И два живых фашиста в придачу! – подсказал подоспевший Сережа Ветров.

Костя присвистнул. Петрунин наклонился и стал всматриваться в лицо Сережи.

– Наш радист, – представил я смущенного, краснеющего хлопца.

– Ветров! – в один голос воскликнули Петрунин и Воронков.

– Он самый! – вынужден был ответить я, так как Сережа молчал. – А это остальные обитатели Полюса недоступности. Знакомьтесь – Кольчугин, Кольчугина, Логачев, Березкин. Все налицо.

Петрунин и Воронков с искренней теплотой жали руки друзьям, которых до этой минуты знали только по фамилиям.

– А что за фашисты? – спросил Костя.

– Фашисты знатные! – ответил ему Фома Филимонович. – И серьезные…

Окружающие дружно рассмеялись.

– Как это понимать?

И тут Сережа Ветров опять не выдержал, хотя мы и договорились молчать до последней минуты о том, кого мы схватили.