– Зачем?

Поликарп внимательно поглядел в глаза старика, как бы решая, можно ли ему довериться, и сказал:

– К партизанам.

Дед Макуха расхохотался.

– Чего ржешь? – настороженно спросил Поликарп.

Макуха умолк и, обняв Поликарпа за плечи, серьезно проговорил:

– Ладно, не ищи партизан, я тебя сам сведу к ним, только подай сигнал, когда нужно.

– Ой, брешешь, старик?… – сказал с недоверием Поликарп.

– Ей-богу…

Климыч уже успокоился. Он смущенно оглядел всех, выпил остатки самогона и снова повеселел.

– Где этот боров толстобрюхий упрятался? – прогремел он басом. – Вот бы ему сейчас всыпать горячих под самую завязку. Староста! Пусть бы знал, как на немцев работать, Ишь, сволочуга!…

– Я вот тебя этой коряжиной огрею, – подал голос из-за печки Полищук и подошел с увесистой дубиной к столу. –

Тогда разберемся, кто на кого работает.

– Свой парень, не замай, – сказал кто-то из партизан.

– Таких бы да побольше, – добавил другой.

Климыч недоуменно тряхнул головой, шумно вздохнул. Сидор залез на нары, подобрал под себя ноги и запел тоненьким, неверным голосом пьяную песню.

– Сидор! Черт окаянный! Уймись! А не то я тебе на людях выволочку устрою, – пригрозил Климыч.

– Кто он, мужик этот, Сидор? – допытывался дед Макуха у своего соседа.

– Хороший мужик, – заверил Поликарп. – Человек верный. Вот только молоть языком любит.

В среду в полдень, прежде чем грузить дрова, партизаны стали укладывать на дно саней винтовки, автоматы, гранаты. Только тогда возчики окончательно поняли, с кем они имеют дело. До этого, по признанию Климыча, они принимали партизан за жителей окрестных деревень, мобилизованных и согнанных в леспромхоз на бесплатную работу.