Охрименко все тем же громким, твердым голосом.

И вдруг чернобородый Климыч с размаху грохнул по дубовому столу своим большим кулаком так, что посуда подпрыгнула.

Все вздрогнули.

– Есть Россия! – крикнул Климыч. – Не покорилась она!

Была, есть и будет Россия!

В глазах Охрименко заблестели радостные огоньки.

Сдерживая себя, он как можно спокойнее ответил чернобородому:

– Не спорю, Климыч, может, Россия и есть, но людей русских нет, вывелись. Под фашистами смирнехонько ходят…

– Брешешь! – прервал его глухим криком Поликарп. –

Брешешь, черт лысый! Нализался и несешь околесицу.

Русские люди не выведутся. Не бывать тому… – закончил он, тяжело дыша.

– Точно? – спросил его Охрименко.

– Точно!

– Мы тебе что, не русские люди?… – проговорил плечистый белобрысый возчик.

– Тогда предлагаю выпить за русских людей, за Россию! – Охрименко, улыбаясь, высоко поднял руку с кружкой.

Костров посмотрел на сидящего против него бледного

Рузметова и с усилием глотнул воздух.

– За советскую власть! – выкрикнул Афонька.

Снежко вскочил с места, и голос его прогремел, как труба:

– За любимую партию предлагаю выпить!