– Давно.

– Ну и пусть спят. Отведите-ка вот этого молодца, – он показал на рослого партизана, – к часовому у ворот. Он имеет желание поговорить с ним в вашем присутствии.

– Пожалуйста, – согласился Скорняк.

– Идите. Смотри в оба, Рахматулин!

Солдат, принимавший дрова, вдруг взбесился: отпустив несколько русских ругательств, он вцепился в бороду

Макухи. Как после выяснилось, коварный старик, пронося мимо немца охапку дров, уронил увесистое поленце прямо ему на ногу.

Сейчас Макуха пытался освободить бороду, не решаясь начать военные действия.

– Стукай его вернее, только без шума, да в подвал, –

тихонько подсказал Веремчук Климычу. – Чего он путается да еще за бороду хватает.

Климыч оглянулся, перекрестился, – он впервые должен был убить человека, – и ударил солдата наотмашь березовым поленом по голове. Тот рухнул, не издав ни звука.

Секунду спустя его вместе с дровами спустили по желобу в подвал.

К Рузметову подошел Рахматулин и доложил, что часовой снят.

– Молодец! – похвалил начальник штаба и быстро пошел к саням.

– Счет открыт, – сообщил ему Веремчук.

– Сам видел! Ладно! Перекидывайте сани и доставайте, что надо, – коротко бросил он, отошел на несколько шагов, вернулся и добавил: – Четырех человек с автоматами к воротам. Да быстрее. Сейчас тут майор будет.

Большой двор больницы бесшумно оживал, наполнялся темными движущимися фигурами. Появились Зарубин, Добрынин, Бойко, Толочко.

Зарубин сразу принял руководство операцией.

– Двух часовых мы убрали, – отрывисто сказал он

Рузметову. – Где еще?

– Третий у ворот, тоже убран, – доложил тот.