Зарубин приказал Бойко немедленно выводить разгруженные сани в яр, где остались лошади партизан. Потом спросил Кострова, как обошлись они с возчиками, и когда тот ответил, что возчики участвуют в операции, подал команду:

– Начинаем! Все по своим местам! Костров – к дежурному! Толочко – в караульное помещение! Бойко – во второй корпус! Рузметов, за мной!

Командиры пошли вдоль стены главного корпуса, а за ними цепочкой потянулись партизаны.

Костров, Снежко и Рахматулин поднялись на второй этаж в комнату дежурного. На лестничных клетках, у дверей уже накапливались партизаны. Бесшумно, быстро скользил впереди Веремчук.

В большой комнате светло. На диване, сидя, откинувшись на спинку, спал дежурный офицер. Костров, а за ним следом Снежко и Рахматулин на цыпочках вошли в комнату. Едва они сделали несколько шагов, как где-то недалеко одна за другой грохнули четыре противотанковые гранаты. Дежурный мгновенно вскочил, но тотчас же свалился, срезанный короткой очередью из автомата.

– Документы! Бумаги! Все до одной взять! – громко сказал Костров и стал из пистолета простреливать замок сейфа.

Рахматулин и Снежко быстро опорожнили шкаф и ящики письменного стола. Подшитые дела и отдельные бумажки, печати и штампы, циркуляры и бланки – все уложено в заранее заготовленные мешки.

Вновь Костров услышал, как совсем близко, – наверное, внизу, – взорвались гранаты: одна… две… три…

– Готово! – доложил Снежко.

– Обыскать убитого! Оружие, документы, – коротко бросил Костров. Но Рахматулин уже обыскивал офицера.

– Вниз! – приказал капитан. – Сдайте все комиссару.

Рахматулин и Снежко с мешками в руках выскочили из комнаты.

Костров открыл наконец дверцу сейфа. Внутри оказались советские червонцы, имперские знаки, американские доллары, несколько больших запечатанных и залитых сургучом пакетов и, самое ценное, – альбом с многочисленными фотокарточками.

– Вот это находка! – невольно вырвалось у капитана.

Он торопливо уложил все в вещевой мешок и бегло оглядел комнату – не забыто ли что-нибудь. Где-то со звоном вылетели оконные стекла. Слышно было, как по крыше топают чьи-то тяжелые шаги. Внизу строчили автоматы и глуховато щелкали пистолетные выстрелы.

Когда Костров выбежал из комнаты на лестничную площадку, на дворе раскатилась длинная пулеметная очередь.

«Наши пулеметов условились не брать! – мелькнуло у

Кострова. – Значит, немецкий пулемет».

На площадке кто-то упал и тихонько стонет. Костров подбежал, всмотрелся. Дедушка Макуха. Славный дедушка

Макуха, «хитрюга», шутник. Он старается приподняться, опираясь на локоть, но тотчас валится. Голова его с глухим стуком падает на цементный пол. Из-за уха бьет кровь.