К счастью, лошади, не добравшись до дому, наткнулись на поле люцерны, иначе их возвращение без всадников встревожило бы конюхов. Тайна влюбленных осталась нераскрытой, но после этого случая приходилось тратить впустую несколько драгоценных секунд на то, чтобы Марк стреножил лошадок.

Однако довольно скоро украденного дневного часика им стало маловато, и они начали встречаться у Стормы в мастерской. Марк потихоньку взбирался на смоковницу и полз по ветке, протянувшейся прямо к окну, заранее открытому Стормой. Когда он делал неверное движение или у него скользила нога, она тихонько ойкала и попискивала от страха или, заметив проходящего мимо слугу, предостерегающе шипела. А когда он перелезал через подоконник, радостно хлопала в ладоши и бросалась ему на шею.

В мастерской у нее имелся всего один деревянный стул, пол был голым и жестким, а опасность внезапного вторжения слишком велика, чтобы не придавать ей значения. Однако бесстрашие и изобретательность почти сразу подсказали им выход: Марк достаточно силен, а она для него – почти пушинка; в их положении выбирать не приходилось, да и какая разница, как это делается.

Однажды Марк так распалился, что прижал ее спиной к одному из не законченных ею шедевров. Потом она встала коленями на стул, задрав юбку до пояса, и подняла свою прекрасную круглую попку, а Марк вытирал с нее тряпкой, смоченной скипидаром, пятна жженой умбры и берлинской лазури. Сторма так тряслась, отчаянно сдерживая смех, что серьезно усложнила задачу Марка. Кроме того, от смеха покраснело не только ее лицо, но и прелестная попка, которая светилась таким неземным розовым цветом, что запах скипидара с тех пор действовал на Марка как мощное средство, возбуждающее сладострастие.

Произошел и другой случай, на этот раз жуткий: в коридоре за дверью вдруг послышались тяжелые шаги – там кто-то шел, приближаясь к мастерской, характерной прихрамывающей походкой, которую ни с чем нельзя было спутать. Оба сразу застыли с мгновенно посеревшими лицами; затаив дыхание, они прислушивались к приближению шагов.

Раздался властный стук в дверь; Сторма, испуганная чуть ли не до смерти, уставилась на Марка огромными от ужаса глазами. Он мгновенно взял себя в руки, прекрасно понимая, какая страшная опасность им грозит. Если Шон Кортни увидит, что кто-то, грубо говоря, совокупляется с его обожаемой юной овечкой, он вполне способен убить обоих и себя заодно.

Стук раздался снова, уже нетерпеливый, требовательный, – они как раз спохватились и принялись лихорадочно приводить в порядок одежду. Марк быстро шепнул, что делать, и она храбро, хотя слегка сдавленным и дрожащим голосом, ответила отцу.