«Прекрасно, – с удовлетворением думал Дирк Кортни. – Оказывается, покупать честных избирателей обходится гораздо дешевле. Жуликам надо платить звонкой монетой, а честным достаточно предъявить несколько красивых и громких слов и благородные чувства. Дай бог всегда иметь под рукой честных людишек».
– Генерал Кортни, – сказал, подавшись вперед, один из тех, кто постарше, – заседает в парламенте с тысяча девятьсот десятого года. Он входит в состав правительства Сматса, он герой войны и человек весьма популярный в народе. Кроме того, он ваш отец. И вы думаете, избиратели предпочтут молодого щенка тому, кто его породил?
– Лично я, если меня выдвинут кандидатом от Национальной партии, не только готов рискнуть своим залогом… я нисколько не сомневаюсь в своем успехе и настолько уверен в победе, что сам готов внести значительную сумму в избирательный фонд партии.
Он назвал эту сумму, и слушатели удивленно переглянулись.
– Что же вы хотите получить взамен? – спросил старший.
– Ничего такого, что противоречило бы интересам страны и моих избирателей, – рассудительно ответил Дирк и развернул висящую на стене карту.
Он снова начал говорить, но теперь с заразительным жаром настоящего фанатика. Слова его воспламеняли слушателей, когда он рисовал им картины распаханных до горизонта полей, орошаемых чистой свежей водой, что бежала по глубоким, уходящим до горизонта оросительным каналам. А его слушатели испокон веку пахали и обрабатывали плодородную, но не вполне дружелюбную африканскую почву и знали, что такое синее безоблачное небо Африки, в которое они привыкли всматриваться с тщетной надеждой увидеть хоть одно дождевое облачко. И образ глубоких каналов, всегда наполненных водой, подействовал на них неотразимо.
– Конечно, нужно будет отменить закон об особом статусе долины реки Бубези, – без запинки проговорил Дирк.
Ни один из тех, кто внимал ему, при этих словах не возмутился и не нахмурил бровей. Перед их глазами уже сверкало целое море свежей чистой воды, покрытой рябью от дуновения ветерка.
– Если, конечно, мы выиграем эти выборы… – начал старший.
– Нет, минхеер, – мягко перебил его Дирк. –
И тот в первый раз за все время беседы улыбнулся.
– Да, – согласился он, – когда мы их выиграем.
Дирк Кортни стоял на помосте, засунув оба больших пальца за вырезы жилетки. Когда он улыбался и наклонял благородную львиную голову, украшенную гривой кудрей, женщины, сидящие среди забившей церковь публики, шептались, покачивая шляпами, как цветы под ветром в поле.
– Это настоящий мясник, – проговорил Дирк Кортни; глубокий голос его звенел и вибрировал, приводя в трепет всех присутствующих – как мужчин, так и женщин, как молодых, так и старых. – Это настоящий Фордсбургский мясник, его руки по локоть в крови наших сограждан.