В тот день они спаривались двадцать три раза, а ночью выбрались из колючих зарослей и снова двинулись на юг.

За полчаса до того, как луна скрылась за горизонтом, они добрались до края вспаханного поля. Лев остановился и негромко зарычал, почуяв запах человека и скота.

Он осторожно протянул лапу, потрогал только что вспаханную землю, отдернул ее и неуверенно, встревоженно мяукнул. Львица нежно потерлась боком о своего самца, но он повернулся и повел ее вдоль вспаханного поля.

– Они доберутся до долины? Что скажешь, Пунгуш? – спросил Марк, склонившись в седле к зулусу, который трусил рядом с Троянцем.

– Им надо почти полдня, чтобы обойти земли, где работает человек, где пашут землю под сахарный тростник. – Пунгуш говорил свободно, несмотря на то что уже три часа бежал без остановки. – А кроме того, Джамела, они ничего не знают про твою долину и про сумасшедшего Нгагу, который ждет не дождется, когда они придут.

Марк выпрямился в седле и мрачно продолжил путь. Он понимал, что эта пара – эта семейная пара – его последний шанс иметь у себя в долине львов. Им придется преодолеть двадцать миль по опасной для таких животных территории, поскольку у себя, в португальском Мозамбике, они никогда не видели распаханных земель, да и земель, объявленных пастбищами, где львы подлежат отстрелу. Здесь диких животных нет вообще, зато много домашних. И при первом же крике «лев!» пятьдесят человек сразу хватают винтовки; белым всегда хочется подстрелить льва и получить свой трофей, они ненавидят больших хищных кошек слепой, бездумной ненавистью и с нетерпением ждут своего, возможно, единственного шанса расправиться хотя бы с одной из них. Эти люди считают львов своей законной добычей, поскольку там, где пасется скот, хищники вне закона.

В темноте львы приблизились к стоянке людей с подветренной стороны и залегли в невысокой траве у самого лагеря.

Они слушали сонные голоса сидящих вокруг костров, чуяли тысячи странных запахов – запах табачного дыма, готовящейся на костре кукурузы, кислый запах зулусского пива. Звери лежали, плотно прижавшись к земле; из травы торчали только их круглые уши с черными кончиками, а ноздри раздувались, втягивая воздух.

Скот поместили в низенький круглый загон из срубленных деревьев с колючими ветками; комли стволов были обращены внутрь, а густые колючие кроны – наружу. От скота шел густой и очень соблазнительный запах.

В загоне находились семьдесят два вола, две полные парные упряжки, принадлежащие «ледибургской сахарной компании»; с помощью этих животных распахивали новые земли к востоку от Чакас-Гейт, после того как рабочие спилили деревья и сожгли их в специальных ямах.