Она впилась зубами в основание черепа, вонзив желтые, как слоновая кость, клыки прямо в первый и второй позвонки, и они затрещали, как орех в крепких щипцах.

Лев появился из темноты, торопливо ступая неслышным шагом, когда львица успела вскрыть брюшную полость вола и ее голова вся перемазалась в липкой крови: она уже добралась до печени, селезенки и почек. Львица прижала уши к голове, красной от крови добычи, и грозно зарычала на него, но лев плечом оттолкнул ее в сторону; она снова зарычала, а он властной лапой залепил ей затрещину и, сунув голову в проделанную ею дыру, принялся насыщать желудок.

Секунду она свирепо смотрела на него, потом ее уши встали торчком, и она сладострастно принялась лизать ему плечо длинным розовым языком, при этом негромко мурлыча и прижимаясь к нему длинным холеным телом. Лев старался не обращать на нее внимания и, гнусаво ворча, продолжал рвать и поедать влажную плоть быка.

Но она уже осмелела, пользуясь преимуществом, дарованным ей вечной женственностью, а также своим новым, в высшей степени притягательным для него положением; прежде она не допускала таких вольностей, а если и пыталась, то бывала немедленно и сурово наказана.

Лев отчаянно пытался поставить ее на место: положив ей на голову свою огромную лапу, но при этом предусмотрительно втянув когти, он яростно глотал куски, стараясь пожрать всего быка до того, как она тоже присоединится к пиршеству. Но львица, изогнувшись всем телом, избавилась от его лапы и принялась лизать ему ухо. Дергая ухом, он нерешительно заворчал. Она продвинулась вперед и добралась языком до глаз, и ему пришлось плотно их закрыть; морща брови, он пытался есть вслепую, но в конце концов подчинился неизбежному и позволил ей тоже просунуть голову в окровавленную полость.

Стоя бок о бок, мурлыча и тихонько урча, они продолжали насыщаться.

На широкой веранде в доме десятника, закрытой сеткой от комаров, под светом шипящих керосиновых ламп собралось восемнадцать человек. Бутылки с бренди были выставлены еще на закате. Раскрасневшиеся, с горящими глазами люди слушали Дирка Кортни.

– Не дальше чем в двадцати милях от каждого из вас будут построены школы и больницы, – сулил он, и женщины сразу отрывались от своего шитья и поднимали голову – кто-кто, а они-то знали, каково здесь растить детей. – И это только начало, – обращался он к мужчинам. – Первые, кто встанет в наши ряды, первыми и почувствуют отдачу. Как только я попаду в парламент, вы получите серьезный голос в свою защиту. Вы сразу увидите здесь такие улучшения, каких и представить себе не могли.