Алекс с нетерпением заглянул в лицо сестры Аннабель. Судя по всему, процесс отравления зашел достаточно далеко. Монашка прекратила попытки вырваться, только начала часто-часто дышать через нос. Она разом осунулась и побледнела, пот катился градом. Дождавшись момента, когда у пленницы начали закатываться глаза, Алекс взметнул ее руку вверх, громко, перекрывая нарастающий гомон толпы, выкрикивая:

– Па-а-абедителем состязаний во славу Бальды Великолепной… а-а-абъявляется…

На этих словах ноги сестры Аннабель подкосились, и она повисла на поднятой руке, лишившись чувств. Вместе с желто-зеленой пеной из посиневших губ девушки выкатилась полуразжеванная, но по-прежнему легко узнаваемая шишечка Herba Werewolf.

__________

Проверив прочность узлов, матушка Анна лучезарно улыбнулась связанной аббатисе и махнула своим помощницам. Те по сигналу споро вскарабкались повыше к потолку и начали снимать огромный гобелен, закрывающий всю заднюю стену комнаты. Зловещий смысл их действий стал понятен матушке Абигайль несколько позже, когда, обнажив грубую кладку стены, плечистые монашки, поднатужившись, стали вытаскивать один за другим крупные тяжелые камни, открывая доступ к узкой, наглухо замурованной нише. Когда отверстие на уровне роста невысокого человека расширилось до достаточной величины, туда протиснулись одна из молчаливых подручных настоятельницы. Трое оставшихся подняли беспомощную аббатису и ногами вперед стали проталкивать ее внутрь каменного мешка. Находившаяся по ту сторону стены монашка помогала им, выказывая эмоций и аккуратности не более, чем если бы ей передавали куль картошки.

Крохотное пространство явно было рассчитано лишь на одного человека. Пару бесконечно тянущихся минут аббатисе было невыносимо душно и тесно вместе с крупной, плотного телосложения женщиной в рясе, к тому же взмокшей от тяжелой работы. Но соседство оказалось недолгим. Без особых церемоний упираясь в немилосердно трещавшие ребра пленницы, подручная настоятельницы с помощью своих товарок выбралась наружу. Дав себе короткую передышку, молчаливая четверка принялась возвращать вывернутые из стены глыбы на место так ловко, что не успела матушка Абигайль оглянуться, как от пролома в стене осталось лишь небольшое отверстие для последнего булыжника.

Матушка Анна подошла к разделяющей их преграде так близко, как только смогла. Ее и без того багровую от неприкрытой ненависти физиономию искажала злобная торжествующая ухмылка. Пухлые щеки настоятельницы не вмещались в грубое каменное обрамление. Крупный мясистый нос перезрелой сливой придвинулся настолько близко к лицу аббатисы, что она едва подавила неожиданно возникшее желание потянуться вперед и впиться в него зубами.