Бедные регионы мира сельскохозяйственная революция тоже не обошла стороной, хотя проявилась она здесь и менее явно. Конечно, если бы не ирригация и не “зеленая революция”[88] (хотя отдаленные последствия и того и другого непредсказуемы), огромные территории Южной и Юго-Восточной Азии не смогли бы прокормить свое быстро увеличивающееся население. Однако в целом страны третьего мира и часть стран “второго мира” (включая социалистические) больше не могли прокормить сами себя, не говоря уже о производстве излишков, ожидаемом от аграрных стран. В лучшем случае они могли сосредоточиться на выращивании специализированных экспортных культур для рынков развитых стран, а их крестьяне, если не покупали дешевых излишков экспортных продуктов с Севера, продолжали обрабатывать землю старым ручным способом. У них не было веских причин оставлять сельское хозяйство, где требовался их труд, за исключением разве что демографического взрыва, который мог привести к дефициту земли. Однако те регионы, из которых наблюдался отток крестьянства, как правило, были малонаселенными (как в Латинской Америке) и зачастую имели открытые границы, к которым небольшая часть сельского населения мигрировала в качестве сквоттеров и свободных поселенцев. Нередко эти переселенцы создавали политическую основу для повстанческих движений, как, например, в Колумбии и Перу. Напротив, азиатские регионы, в которых крестьянство обеспечивало себя лучше всего, возможно, являлись самой густонаселенной зоной в мире с плотностью населения от 250 до 2000 человек на квадратную милю (средняя цифра для Южной Америки – 42,5 человека на квадратную милю).

Отток населения из сельской местности означает его приток в город. Мир во второй половине двадцатого века стал урбанизированным, как никогда ранее. К середине 1980‐х годов 42 % его населения планеты жило в городах, и если бы не огромное количество крестьян в Китае и Индии, составлявших три четверти всего сельского населения Азии, городское население земного шара превысило бы размеры сельского (Population, 1984, р. 214). Но даже в традиционных аграрных центрах люди перебирались из деревень в города, особенно в большие. С 1960 по 1980 год городское население Кении удвоилось и к 1980 году достигло 14,2 %; при этом почти шесть из каждых десяти городских жителей теперь жили в Найроби, в то время как двадцать лет назад таких было только четверо из десяти. В Азии многомиллионные города разрастались как на дрожжах, особенно столицы. Сеул, Тегеран, Карачи, Джакарта, Манила, Нью-Дели, Бангкок – население этих столиц в 1980 году насчитывало от 5 до 8,5 миллиона жителей, а к 2000 году ожидалось увеличение до 10–13 миллионов (в 1950 году население ни однойиз них, кроме Джакарты, не превышало 1,5 миллиона) (World Resources, 1986). Фактически самые большие городские агломерации в конце 1980‐х годов находились в странах третьего мира: Каир, Мехико-Сити, Сан-Паулу и Шанхай, население которых исчислялось восьмизначными цифрами. Как ни парадоксально, но в то время как развитые страны оставались гораздо более урбанизированными, чем отсталые (за исключением некоторых частей Латинской Америки и исламской зоны), их собственные гигантские города постепенно размывались. Они достигли своего расцвета в начале двадцатого века, до того, как переселение на окраины и в пригороды не стало набирать скорость и старые центры больших городов по вечерам не начали напоминать опустевшие муравейники, когда рабочие, владельцы магазинов и искатели развлечений расходились по домам. В то время как с 1950 года за тридцать лет население Мехико увеличилось почти в пять раз, Нью-Йорк, Лондон и Париж медленно сползали к нижнему краю списка самых больших столиц мира.