Снегопад стих. Небеса сияли необычайно ярко. Поставив валун на место, Рагдай поднялся за Хлеськой к соснам. В узких просветах меж ними виднелся Киев, за ним – река. По ней плыли звёзды.

– Пошли, Рагдай, – промолвила Хлеська. И они двинулись вглубь лесов.

Глава двадцать первая

Глава двадцать первая

На пиру раз десять подняли кубки за Святослава с Роксаной и раз пятнадцать – за Калокира. Последний просто не знал уж, куда деваться ему от бояр, купцов и различных княжеских блюдолизов, желавших с ним познакомиться, заручиться дружбой и нашептать какие-то сплетни. Свенельд подсел к нему в числе первых, чтоб рассказать о ратных своих делах. Патрикий его не слушал. Да то и трудно было бы – двести отроков, приперевшись на пир с оравой кабацких девок, бесились так, что сам Святослав два раза к ним подходил с угрозой выгнать их вон, если не уймутся. Не меньший шум создавали жёны бояр и девки, пришедшие с гуслярами. Однако, вскоре большая часть собравшихся начала вести себя точно так же, и Святослав пошёл в третий раз к ребятам не для того, чтобы им грозить, а чтоб поглядеть, хороши ли девки. Тут же нашлось немало охотников веселить Роксану. Но та, отогнав их всех, даже своего любимчика Куденея, велела позвать Гийома. Придя, он сел рядом с нею, и они о чём-то заговорили.

Иоанн пил с каждым из тех, кто к нему подсаживался, помалу, чтобы остаться трезвым. Но опьянел, потому что их было слишком много. Ему, конечно же, далеко ещё было до Святослава, который только икал, когда к нему подходили новые гости, и до Лидула, который продолжал врать про воинов с перьями, стуча по столу кулаком, хоть его давно уж никто не слушал и не боялся, и до Икмора, который спал, уткнувшись головой в стол. Но всё же патрикий решил, что выпил довольно. Гийом почему-то вдруг оставил Роксану, и Калокир, не дослушав жалобы двух бояр, поднялся и пошёл к ней. Она, погружённая в свои мысли, медленно ела золотой ложечкой из хрустальной чаши орешки с мёдом. Возле неё уже находились красивый сотник Мстислав и его приятель Стемид. Они притащили большую винную амфору и пытались развеселить египтянку спором о том, кто первый наполнит из этой амфоры её кубок. Патрикий молча отнял у них дорогую греческую посудину и мотнул головой направо. Оба дружинника понимающе улыбнулись и отошли.

– Не хочешь ли выпить вина, госпожа моя? – спросил Калокир наложницу. Она, вздрогнув, глянула на него, и её лицо озарилось детской улыбкой.

– О, Иоанн! Дорогой мой друг! Прошу тебя, сядь со мною.

Налив вина в оба кубка, стоявшие на столе, патрикий сел справа от египтянки. Ему теперь хорошо было видно всех, кто ещё сидел за столами или мотался по зале, чтобы повеселиться в разных компаниях. Но его интересовал лишь один человек. Это был Джафар, который пришёл на пир час назад, в числе остальных арабских купцов. Теперь он стоял перед Святославом, сидевшим между двух девок, и говорил ему что-то. Решив, что он собирается уходить, Иоанн поднялся. Но в это время Джафар, поклонившись князю, вернулся на своё место. Патрикий сел и взял чашу. Роксана взяла свою. Они молча чокнулись, улыбнувшись друг другу. Выпили.