– У меня приказ атаковать угров, которые собрались около Днестра, чтобы посягнуть на владения моего государя, – проговорил старик, опустив глаза. Святослав издал удивлённый возглас. Потом сказал:

– Это хорошо. Но только при чём здесь мои дружинники?

– Князь! Мы приняли их за угров!

– Как интересно! А почему в твоём войске так много тех, кто меня не любит – хазар, касогов и ясов?

– Великий князь! Я не знаю, где государь набрал это войско.

– А, вот оно, значит, как!

Чуть-чуть помолчав, Святослав продолжил:

– Ты здесь не будешь с уграми воевать. Ступай к своему царю и скажи ему – пусть он либо признает единоличную мою власть над всем Подунавьем и уберёт свои гарнизоны, либо встречает меня с оружием, потому что я иду на него!

Эти слова князя слышали все. Старый воевода затрепетал от счастья, ибо он твёрдо уже решил сразу сдать себя и всё своё войско в плен Святославу, ежели тот предложит ему сражение. Что-то тихо пробормотав с небольшим поклоном, он поскакал обратно, к густым рядам вполне разделявших его настроение воинов. Оба богатыря, которых сильнее слов Святослава обескуражил облик Икмора, последовали за храбрым военачальником.

– А не лучше ли перебить весь этот сброд прямо сейчас, князь? – задумчиво предложил Гийом, теребя уздечку.

– Не лучше. Займёмся этим через неделю, вместе с варягами.

Обойдя княжескую дружину, разноплемённое войско заторопилось к устью Днестра. А великий князь и его ребята, снова настреляв уток возле реки, устроились на привал. В середине дня к ним присоединились, вдруг появившись невесть откуда, полторы тысячи конных угров во главе с князем Михасем. Переговорив с ним и его подручными, Святослав отдал распоряжение начинать переправу на другой берег реки. Вскочив на коня, он сходу форсировал Днестр первым. По окончании переправы руссы и угры помчались на юго-запад.

Глава третья

Глава третья

В последних числах июня конница Святослава, преодолев подсолнуховые поля Бессарабии, подошла к Дунаю. Те, кто его увидел впервые, были потрясены. Для того, чтобы разглядеть противоположный берег реки, пришлось напрячь зрение. В этой массе воды, текущей между равнинами, чувствовалась какая-то необыкновенная, беспредельная силища – нет, не просто мощь громадной реки, а что-то совсем иное, непостижимое. Разгадать это ощущение было трудно. Но от него захватывало дыхание, как от вида сказочного чудовища. Долго все глядели на реку молча.

– Днепр наш – ручеёк малюсенький по сравненью с Дунаем! – заметил кто-то. Талут на это не преминул заявить, что он видел реки ещё пошире.