– Он – из древнего армянского рода. Кажется, его мать была двоюродной сестрой Никифора Фоки. После восшествия на престол Никифор возвёл Иоанна в какой-то воинский чин, но вскоре подверг немилости и отправил в Халколеон. Через год вернул и опять приблизил к себе.

– Ты хотел сказать, к Феофано?

– Патрикий! Я хотел сказать ровно то, что сказал. Ни больше, ни меньше.

– Какова наглость!

– Убей меня, Иоанн – я не понимаю, при чём здесь наглость. Я говорю с тобою от имени Феофано. И знаю я только то, что она велела тебе сказать.

– Тогда продолжай. Или это всё?

Купец помолчал. Потом он заговорил холодно и сухо:

– Прости, но я повторюсь: Иоанн Цимисхий – бесспорно, будущий император ромеев. Он станет им в течение года или двух лет. Если Святослав объявит войну Империи, Иоанн взойдёт на престол немедленно, потому что в критической ситуации не рискнёт доверить державу нынешнему царю. Поэтому Феофано просит тебя, патрикий, решительно отказаться от притязаний на константинопольский трон, предоставив его Цимисхию, ибо если ты стравишь этого человека со Святославом, то в лучшем случае сделаешься царём одних лишь развалин и мёртвых тел, а в худшем – своего гроба.

– А эта рыжая сука хоть что-нибудь обещает мне за отказ от моей мечты вправить ей мозги на шёлковых простынях её золотого ложа?

– Друг мой! От неё, как я уже объяснил, мало что зависит сейчас. Потому она лишь просит тебя перечитать письма. Не знаю, какие письма. Но ты, наверное, знаешь. Так вот, перечитать письма и верить каждому слову в них. Верить вечно. Да, так она и сказала: «Пусть верит вечно!» И у неё в глазах появились слёзы.

– Я её письма сжёг, – сказал Калокир и тут же подумал: «Она намеренно не дала этому шпиону рекомендательное письмо. Я должен решить, что рыжей паскуде есть чего опасаться. Отсюда следует вывод, что от неё, действительно, ничего уже не зависит. Стало быть, я должен буду всего лишь её отшлёпать! А почему бы и нет?»

Мечтательно улыбнувшись, Иоанн молвил:

– Скажи царице, что ты меня убедил.

– Так войны не будет? – быстро спросил хазарин.

– Я этого не сказал. Ты меня уверил лишь в том, что зеленоглазая фея, пылая страстью ко мне, блюдёт целомудрие. Кстати, как там Рагнар?

– О нём, к сожалению, ничего не знаю.

Если бы разговор проходил при свете, патрикий вряд ли поверил бы Аврааму. Да он и так ему не поверил. Чуть помолчав, Иоанн заметил:

– Судьба царицы действительно не совсем безразлична мне. Пускай она знает – когда Георгий Арианит попросил моего согласия на его брак с нею, я ему отказал.

– Георгий Арианит? – с сомнением повторил купец, – на брак с Феофано?