Бывший этериарх рассеянно огляделся по сторонам и ответил:

– Да. У меня, признаться, было желание попроситься в дружину к русскому князю. Ведь он, насколько я знаю, готовится воевать с Империей.

– Но ты об этом говоришь так, будто передумал!

– Нет, Иоанн. Я не передумал. Я сомневаюсь в том, что это возможно. Меня сюда привела слабая надежда на то, что князь заинтересуется мной, как воином и как бывшим этериархом. Теперь я вижу, что это и вовсе…

– Это возможно, Рагнар, – перебил патрикий, – это возможно и даже очень легко. И это – действительно лучший способ добиться расположения Феофано. Ей, безусловно, гораздо больше понравится целовать твои руки, чем позволять тебе целовать свои.

Рагнар покраснел. Калокир продолжил:

– Я предлагал тебе этот путь. Ты теперь сам видишь, что я был прав. Сегодня же вечером я представлю тебя князю Святославу. Ты будешь принят в дружину.

– Ты говоришь серьёзно? – спросил Рагнар задумчивым голосом, совершенно не выказав удивления, – это правда?

– Когда я тебя обманывал?

В этот миг дверь корчмы открылась. Но Калокир сидел к ней спиной, поэтому не увидел того, кто её открыл. А это был белокурый, худенький человек небольшого роста, одетый примерно так же, как и Рагнар. У него была рыжая бородка, подстриженная довольно изящно. Увидев сидящего за столом патрикия, человек с рыжей бородой сделал одобрительный жест его собутыльнику, улыбнулся ему и вышел, плотно прикрыв за собою дверь.

– Прости, Иоанн, мне нужно на улицу ненадолго, – сказал Рагнар, поднимаясь с места.

– Конечно.

Бывший этериарх вернулся в корчму через две минуты. Его шатало, как будто он только что глотнул не свежего воздуха, а болгарской водки из груш. Проход стал для него узок, и он задел двух матросов, которые разъярённо о чём-то спорили. Их взаимная неприязнь мгновенно переадресовалась ему, и они набросились на варяга, да не с пустыми руками. В следующее мгновение Калокир опять убедился, что Святослав получает в лице Рагнара очень серьёзное подкрепление для своей усталой и поредевшей дружины. Один матрос, который замахивался кувшином, грохнулся на пол, лишившись трёх последних зубов. Другой, с холодным оружием, не известно чего лишился, так как он вылетел из корчмы вперёд головою, врезавшись ею в дверь. Все, кто был в корчме, вяло похвалили Рагнара. И почти сразу о нём забыли, вернувшись к прежним делам. Рагнар опять сел за стол, вытерев рубашкой кулак, расшибленный в кровь.

– Она Цимисхия любит? – спросил у него патрикий, сделав глоток из кувшина.

– Любит, – чуть слышно проговорил Рагнар, опустив глаза, – очень сильно любит.