— Рис, постой! — сам не зная почему, закричал я.

Его меч не дрогнул. Взгляд валлийца, холодный, как у волка, встретился с моим.

— Он говорит по-французски, — сказал я.

— Говорю! Говорю! — затараторил юнец. — Не убивайте меня, сэр, пожалуйста! Я не воин, а простой писец.

Удивительно: знание языка, на котором говорит человек, тут же заставляет переменить намерения. В словах пленника звучала искренность, и сердце мое дрогнуло.

— Рис, остановись. — Он не ответил, поэтому я добавил: — Это ведь мальчишка и к тому же не воин.

Разум отчасти вернулся к Рису, выражение его лица стало не таким хищным. Я велел ему перерезать путы сарацина, он повиновался. Юноша упал на колени, бормоча слова благодарности, и на четвереньках подполз к моим ногам.

По-прежнему ошалевший, я осмотрелся. Мечи поднимались и опускались, крики обрывались на середине, но бойня почти закончилась. Де Дрюн, насвистывая, вытирал клинок о тунику убитого. Рис уже рылся в кошеле, снятом с пояса другого мертвеца.

— Спасибо, господин, — верещал сарацин, обнимая мои колени.

Неловко похлопав его по плечу, я заметил, что под мои ногти забилась кровь. Вместо того чтобы чувствовать воодушевление после исполненной во имя Господа работы и понесенной епитимьи, я терзался отвращением. Подавив тошноту усилием воли, я велел юнцу встать. Он подчинился, стуча зубами от страха, потупив взгляд.

— Как ты научился говорить по-французски? — спросил я.

Поначалу он запинался, но затем понял, что я не собираюсь убить его на месте, и голос его стал тверже. Его отец управлял имением одного пуленского сеньора. Парень рос вместе с сыном сеньора: один выучился французскому, другой — арабскому. После того как у юноши начал ломаться голос, было решено, что он пойдет по стопам родителя и станет управляющим, когда состарится. Все четверо мужчин были в Акре, когда городом овладел Саладин. Пулен и его сын погибли в схватке, а управляющий и этот мальчишка, будучи мусульманами, уцелели.

Ощутив укол совести, я обвел взглядом убитых в поисках схожих черт.

— Твой отец здесь?

— Аллах милостив, господин. Его тут нет. — Тень набежала на лицо парня. — Болезнь забрала отца год назад. Он умер у меня на руках.

— Хоть что-то, — промолвил я, подумав о своих родителях, которые умерли одни, вдали от родных и близких. — Как тебя зовут?

— Абу аль-Маджд, господин. Вы меня сейчас убьете?

Я снова похлопал его по плечу:

— Нет, если ты дашь мне клятву.

— Перейти в христианство?