Один пан Францишек Аллемани, который, отправленный шуткой короля, ушёл не вполне убеждённый, а по природе был подозрительным, не ушёл на отдых. Ходило по его голове то, что в течении дня видел и слышал.

Поразило его, что Вилекье, Суврей, Лархант, Мирон и некий дю Халле просили ужин раньше времени, велели его себе подать отдельно, ели и пили, постоянно что-то шепча и совещаясь, а сразу же по окончании его начали поспешно расходиться в разные стороны.

Любопытный Аллемани поглядывал и очень беспокоился.

– Что-то светится, – повторял он в духе, – этому французику доверять нельзя. Все они, начиная с него, лгут очень умело. Что-то готовится.

Пошёл поглядеть около ворот и брамы, везде стояла стража, но в то же время узнал, что Вилекье, Мирон и все, за исключением Суврея, вышли в город.

Поставленный им рассудительный парень ручался Аллемани, что те паны не должны были выбираться в дорогу, так как вышли без ботинок и без шпор.

– Как будто ботинки и шпоры нельзя спрятать под плащами! – забормотал Аллемани, который всё ещё не мог убедить себя, что король убегать не думает.

Какое-то предчувствие держало его на ногах.

Припомнил не слишком заметную и мало значимую калитку, которая выходила на Казьмеж. Пошёл проверить, но там не нашёл стражи. Обитая дверь была заперта на задвижку и укреплена крепким замком.

Он знал, что у бургграфа были ключи. В его окне ещё горело. Аллемани вошёл с приветствием. Не хотел выдать себя со своим шпионажем, а желал что-нибудь узнать.

Бургграф проговаривал молитвы, стоя в одной рубашке.

Пан Францишек поздоровался, они были друг с другом в дружеских отношениях.

– Если бы вы были так любезны дать мне ключ от дверки на Казьмеж, у меня дело в городе, – сказал, кланяясь, кухмистр.

Бургграф как раз перекрестился, кончая молитву.

– Но ба! Если бы имел ключ, дал бы его вам охотно, – сказал он, – лихо дало, что у меня этот распутник Сувра, или как его там зовут, который при короле, только что его выпросил. Говорит, что его какая-то мещанка на ужин с глазу на глаз пригласила! О! Эти французы!

У Аллемани пошли по спине мурашки.

– Вот те на! – воскликнул он. – Сувра! Наверное, для короля.

Бургграф ещё оправдывался ему и объяснял, когда кухмистр уже, беспокойный о дверке, попрощался с ним, вышел как можно быстрей и поспешил встать на стражу.

Железная задвижка доказывала, что Суврей не пользовался ещё ключом. Аллемани решил укрыться в тёмном коридоре, из которого хорошо было видно дверку и дорогу, через двор ведущую к ней.

Сердце его живо билось.