Как Константин ни сдерживал себя, но однажды не утерпел, услышав про Ивана Всеволодовича, которого рязанцы и вовсе, не убоявшись кары господней, проткнули кольями, чего никогда не делали даже поганые половцы.

— А может, это как раз и была кара господня, ибо без его воли и волос с головы человека не упадет, — сорвалось у него с языка. — Опять же рязанцы свою землю боронили…

Но договорить ему, как и тем миротворцам, не дали, мгновенно обрушившись со всех сторон. Стало ясно, что логикой тут ничего не добьешься. К тому же добродетели всех погибших превозносились столь высоко, что слова Константина восприняли как попытку лишить их заслуженного мученического венца, а потому орали на него весьма громко и гневно. Оставалось либо отвечать тем же, либо умолкнуть, досадливо махнув рукой. Он и махнул…

Разговором о погибших братьях началась и их третья беседа со старшим Всеволодовичем. Стоило Константину поздороваться и усесться подле его изголовья, как тот задумчиво заметил:

— Сказывал ты мне вчера, будто рязанский князь — человек чести, а из трех моих братьев, кои погибли по его повелению, лишь один приял подобаемую вою смерть, а остатние… Особливо Иван. Ему и вовсе всего два десятка лет сполнилось, жить бы да жить, а его на колья, яко вепря на вертел.

— Путаешь ты, князь, — возразил Константин. — Никто его на них не насаживал — он сам на них набрушился.

— Сам-то сам, токмо рвы рязанцы по повелению князя выкопали, да и колья на дно их тоже по его повелению воткнули. Вот ты, мних, поведай, рази ж енто не подлость?!

— Поведаю, — кивнул Константин, припомнив вчерашние разговоры на посаде и начиная заводиться: — Но для начала ты мне на другое ответь. По-твоему, когда трое на одного — это можно, оно не подлость, а вот применить ратную хитрость этому одному, который защищает родную землю, нельзя, нехорошо. Так выходит?

— А ты почем ведаешь, сколь и кого там было? — осведомился ростовчанин.

— Я в самой Коломне в ту пору был, в сторожевой башне сидел и все видел, — пояснил Константин. — Вот и получается, что первый виновник их гибели не рязанцы, а тот, кто их привел под Коломну, то есть твой брат Ярослав. А теперь, как я слыхал, уже новая рать исполчилась. Раз в нее уже по всем землям людишек собрали, так, наверное, тысяч двадцать наберется, не меньше. Стало быть, и вовсе по шесть человек на каждого из защитников рязанской земли придется. Ну чтоб наверняка. Так как теперь прикажешь этим защитникам поступить — сложить руки и сидеть в ожидании, пока их побьют? Или все-таки дозволишь что-то придумать, дабы грады и селища свои уберечь, чтоб дома не полыхали, чтоб женки в полоне не оказались, чтоб дети сиротами не росли?!