Правда, пять партий по сто монет уже отогнали, но вручную, то есть они стали как бы пробными. Идеальной округлости добиться все равно не удалось, но, задумчиво вращая в руках свою первую рязанскую гривну — по весу строго как в Новгороде, то есть двести четыре грамма, не больше и не меньше, — Константин с радостью заметил, что по сравнению с монетками времен даже первых Романовых — Михаила Федоровича или Алексея Михайловича, которые он не раз разглядывал в музеях, его выглядели на несколько порядков лучше.

И речь шла не только о самой форме правильной округлости. Даже оттиск на рязанских гривнах выглядел намного четче, с обилием мелких деталей, вроде прорисовок складок на одеянии князя. Разумеется, на больших маточниках, изготавливаемых для гривны или будущего рубля, который пока назывался рубленой гривной, резать было куда как сподручнее. Однако его златокузнецы добились такой же четкости изображения и на тех, что поменьше, — для чеканки четвертака и десячка-гривенника, а также на самом маленьком, предназначенном для изготовления полукуны — монетки в одну сотую часть гривны. На прообразе современной копейки, дабы монета со временем получила в народе то же название, по настоянию Константина был изображен всадник с копьем.

Ныне, учитывая, что время терпит — все равно серебра кот наплакал, — Минька остановил их производство, считая ручную штамповку делом бесперспективным, и вплотную занялся установкой пусть грубых, примитивных, но уже станков. Часть из них Минька даже наладил, после чего все пять пробных партий вновь вернулись на монетный двор, чтобы быть прокатанными на новом станке, который нарезал на них гурт[128].

А златокузнецы тем временем усердно работали над другими княжескими заказами и к концу весны довели до ума практически половину всего, что он им поручил. Уже в один из первых летних дней Константин с гордостью показывал Вячеславу медали «За отвагу» и «Серебряная стрела», первые ордена «Русский богатырь» и «Быстрота и натиск». Остальные тоже были на подходе. Каждая медаль имела ушко, каждая была снабжена простенькой, хотя тоже изготовленной из серебра, цепочкой. Словом, можно вручать.

Да и сама жизнь помогала Константину все время находить занятие, периодически подкидывая еще и новые вводные. Причем возникали они буквально на ровном месте. Особенно насыщенными выдались первые дни лета.

Началось с того, что взбунтовались мужики в Минькиных мастерских. Сам Мокшев уже ничего не мог с ними поделать, как ни пытался. Разубедить их в том, что они работают в угоду сатане, ни ему, ни подключившемуся к делу князю так и не удалось.