Выход нашел Сергий Иванов, самый первый помощник Миньки, на чьи плечи изобретатель полностью взвалил некоторые из наиболее отлаженных производств. Прозвищ у этого смуглого коренастого широкоплечего паренька была масса. Его называли и Кузнечиком (за стремительность и шустрость в работе и за схватывание на лету любых идей Миньки), и Зуем[129] (это больше за «грехи» молодости), и еще разно.

Был он, пожалуй, самым лучшим чуть ли не во всех Минькиных делах. Любая работа у этого веселого и остроумного молодого парня — всего-то и стукнуло осьмнадцать годков — явно спорилась.

Поначалу Константин предположил, что отца его звали Иваном, но впоследствии узнал, что Ивановыми были все в их селище, которому в незапамятные времена положил начало некий плодовитый Иван, оставивший после себя почти два десятка сыновей и дочерей. С тех пор селище это и называлось по имени прадеда, а сами правнуки гордо именовали себя Ивановыми.

Пришел к Миньке Сергий добровольно, хотя и случайно. Был с отцом на торжище в Ожске, встреченный невзначай знакомец зазвал их заглянуть к нему в мастерские, там Сергий не на шутку заинтересовался и… остался. То, что у него светлая голова, выяснилось в первую же неделю. Достаточно было показать ему один раз, как и что делать, и можно было уходить в уверенности, что парень ничего не загубит, но исполнит в лучшем виде, хотя, возможно, и не таким способом, что ему показали, — случалось, что он на ходу изобретал кое-что получше и попроще.

Вот и в случае с бунтарями против сатаны он тоже сумел «изобрести», предложив князю:

— Ежели они считают, что все идет от нечистого, надо позвать на помощь чистого. — И он лукаво прищурился.

— Как это? — не понял поначалу Минька, стоящий подле спешно прибывшего из Рязани Константина и жутко расстроенный происходящим.

— Позовем священника, и пусть он везде походит, помашет кадилом, обрызгает все углы святой водой, да заодно и отслужит молебен. А чтоб все воочию узрели, яко нечистая сила наши кузни и цеха покидает, я тебе, Михайло Юрьич, еще кой-чего присоветую, ежели князь дозволит, хотя… — Сергий нерешительно поскреб в затылке и, отчаянно махнув рукой, добавил, озорно улыбнувшись: — Токмо надежней мне самому вместях с попом энтим походить.

Константин, нерешительно помявшись, все-таки согласился, хотя были опасения, что парень перемудрит.

— Про задумку-то поведаешь? — настороженно осведомился он, но Сергий попросил дозволения ничего не рассказывать.

Мол, может не получиться так, как он замыслил, а позориться ему бы не хотелось. К тому же лучше всего им оставаться в неведении и по другой причине, дабы происходящее было неожиданным и для них.