К тому же буквально в пути войско нагнал вернувшийся из Киева отец Николай, на которого Константин изрядно рассчитывал. И не только потому, что священник был достаточно красноречив и убедителен, но и еще по одной причине. В письме, что он привез князю от митрополита, помимо гневной отповеди относительно нового епископа — негоже вести речь о преемнике, когда предшественник покамест жив, — все-таки имелась пара фраз, которые позволяли надеяться, что в случае смерти Арсения Матфей благосклонно отнесется к княжеской креатуре.

Иными словами, с горожанами Пронска будет разговаривать не просто священник, но без пяти минут епископ всей Рязано-Муромской епархии, давя на непокорных всей немалой силой своей будущей духовной власти.

Жаль только, что сразу после его назначения придется расстаться с новоиспеченным епископом, причем надолго, ибо требуется утверждение у Константинопольского патриарха, сидевшего в Никее[155], и назначенному Матфеем кандидату предстояло явиться к патриарху самолично. Ну да ладно, об этом потом, ибо оно еще далеко. Ныне иное важно — город без крови взять, чтобы тем самым еще раз подтвердить свою, пока еще весьма шаткую, репутацию гуманиста и миролюбца.

Первых парламентеров Константин, уже успев частично разобраться в ситуации, направил в Пронск на второй день осады. Условия выставил щадящие. Если горожане открывают ворота, то никаких репрессий он учинять не собирается, тем более что к тому времени главный бунтовщик ему уже был известен. Что же касается малолетнего княжича, так это чистой воды навет Гремислава. Не нужен ему в Рязани малолетний Ляксандра. Да и сами рассудите — хлопот с дитем полон рот, а случись худое, все равно подумают на него. Куда проще, чтобы растили его как и прежде, в Пронске.

Единственное, на чем князь по-прежнему неукоснительно настаивал, — принятие всем городом присяги на верность ему, Константину. Также горожане должны были поклясться, что впредь поднимать бунт никогда не станут, а по всем спорным вопросам, которые будут возникать, поначалу станут присылать к нему в Рязань делегацию из самых уважаемых и почтенных людей города. Разумеется, при этом и сам князь возлагал на себя добровольное обязательство никакого вреда посланцам в случае неудачного завершения переговоров не чинить и возвращению делегатов в Пронск не препятствовать.

Дружинников для сопровождения послов Константин постарался отобрать преимущественно из прончан — к примеру, того же Юрко Золото, а также тех, кто был на суде и в точности знал, что Гремислав ныне давно никакой не боярин, не дружинник и вообще на службе князя не состоит. Когда князь предварительно растолковал Юрко причины, по которым поднялись на мятеж его земляки, то тот поначалу даже не поверил, но затем, обозвав их всех пирожками без никто, пообещал вразумить кое-кого по-свойски, что они не правы.