Как за двадцать лет страну в такой страх повергнуть? Чтобы дышать нельзя было, чтобы охватывало тебя липкое, черное… Фёдор справился.

Только Устя невиновна была, а вот Илюша…

– Может, в имение тебе уехать?

– Батюшка не отпустит.

Устя задумалась:

– Илюша, когда тебе на службу надобно?

– Завтра.

– Вот завтра вы и увидитесь, наверное?

Илья подумал о Марине.

О руках ее ласковых, о губах огненных, глазах бездонных…

И словно по хребту перышком прошлись, был бы собакой, так шерсть бы дыбом встала. Аж штаны натянулись, хорошо, рубаха длинная, срам прикрывает.

– Д-да…

Устя только головой качнула:

– Илюшенька, ты скажи ей, что жениться отец требует.

– Ты в своем ли уме, Устя?

– Скажи. И погляди, что она тебе отвечать будет. Я ж тебя не прошу расставаться с ней, обиженная женщина что хочешь сделает. Просто скажи, что тебя оженить хотят.

– А как спросит – на ком?

– Ты ту невесту в жизни не видывал. Скажи – будет сговор скоро. Можешь? Имен не называй…

– Ты что, Устя? Ты о чем говоришь?

– О том, что разгневанная женщина много чего сделать может. Коли решит, что обидели ее, так и вдвойне. А за что тебе мстить? Батюшка все решил, ты и думать о таком не задумывался.