Американская конституция, Французская революция, Веймарская республика – всё обосновано по новому, исконно немецкому образцу! И не только они, заодно и по-прежнему вызывающая споры в стране Лига Наций, в которую германское государство после упорных переговоров было принято лишь два года назад. Стало быть, маленький философско-исторический фокус, хотя и весьма спорного характера, однако же проделанный Кассирером в этот праздничный день настолько легко и элегантно, что никто ничего не заметил. Более того, представленное содержание было встречено аплодисментами как самое что ни на есть естественное, особенно когда Кассирер подходит к подлинной исторической морали своего выступления:

Моими рассуждениями я намеревался разъяснить вам тот факт, что в целокупности немецкой духовной истории идея республиканского устройства как таковая отнюдь не чужак, а уж тем более не внешний агрессор, что она, скорее, взросла на своей родной почве и питалась своими исконнейшими силами, силами идеалистической философии. ‹…› «Лучшее, что дает нам история, – говорит Гёте, – это вызываемый ею энтузиазм». Так и погружение в историю идеи республиканского устройства не должно быть обращено лишь вспять, но должно укреплять в нас веру и убеждение, что силы, из коих она изначально выросла, указуют ей также путь в грядущее и способны помочь ей его приблизить[306].

Моими рассуждениями я намеревался разъяснить вам тот факт, что в целокупности немецкой духовной истории идея республиканского устройства как таковая отнюдь не чужак, а уж тем более не внешний агрессор, что она, скорее, взросла на своей родной почве и питалась своими исконнейшими силами, силами идеалистической философии. ‹…› «Лучшее, что дает нам история, – говорит Гёте, – это вызываемый ею энтузиазм». Так и погружение в историю идеи республиканского устройства не должно быть обращено лишь вспять, но должно укреплять в нас веру и убеждение, что силы, из коих она изначально выросла, указуют ей также путь в грядущее и способны помочь ей его приблизить[306].

На этом он закончил и под гром аплодисментов покинул сцену. От природы легковозбудимый Аби Варбург, разумеется, тоже при сем присутствовавший, усмотрел в этой речи – ни много ни мало – «предисловие к Великой хартии немецкой республики», а стало быть, именно то, что сегодня так необходимо «бедной Германии, которая всё еще не может приноровиться к своей жажде свободы». И он опять просит разрешения напечатать эту речь спецвыпуском[307].

Одна лишь Тони Кассирер в этот праздничный день сохраняет за собой право на скепсис. Она вспоминает: