В 1910 году, когда Лескова давно уже не было на свете, произошел анекдотичный случай. Литератор П. А. Сергеенко привез Толстому разысканную им тетрадь Лескова с отдельными записанными мыслями «об истине, жизни и поведении». Прочтя ее, Толстой «пришел в полное восхищение: “какая сила! какая глубина! какая оригинальность!..”» – и попросил переписать мысли Лескова для сборника афоризмов и поучений разных авторов «Путь жизни», который составлял его секретарь В. Ф. Булгаков. Он-то и обнаружил, что Лескову эти мысли не принадлежат, а выписаны им из книги Толстого «Что такое религия и в чем ее сущность». Восторг Льва Николаевича сейчас же остыл941.
300 тысяч лакеев
300 тысяч лакеев
Рассказ «Под Рождество обидели», так понравившийся Толстому, был опубликован в дешевой «Петербургской газете». К середине 1880-х сотрудничество с ней Лескова достигло пика, а в общей сложности с 1879 по 1895 год он написал для нее более двухсот заметок942. Среди авторов ее были и Чехов, и Лейкин, и Терпигорев, и Минаев, здесь печатались политические и театральные новости, внутреннее и зарубежное обозрение; но всё же это была газета с устойчивой репутацией «петербургской сплетницы»: в специальном разделе «Пятнушки» она публиковала слухи, а в рубрике «Заявление публики» – рассказы свидетелей о разных происшествиях; в литературном разделе из номера в номер печатались переводные авантюрные романы в духе Эжена Сю. Тиражи у «Петербургской газеты» были массовыми, «низовой» читатель ее очень любил. Даже в деревнях, скинувшись тремя-четырьмя дворами, выписывали «сплетницу». Авторам газета давала выход на широкую аудиторию и именно этим нравилась Лескову. Он объяснял Толстому, что нарочно послал свой рождественский рассказ в этот «серый» листок – там его «бойко и по складам» прочитают «300 тысяч лакеев, дворников, поваров, солдат и лавочников, шпионов и гулящих девок» – «и в дворницких, и в трактирах, и по дрянным местам»943.
Он явно вновь хотел порадовать своего корреспондента, давая понять, что и для него литература – проповедь, «Петербургская газета», хотя и не она одна, – амвон.
В 1880-е годы он вообще писал для газет намного больше, чем раньше944, но как публицист ходил теми же тропами, что и двадцать, и десять лет назад. По-прежнему громил «темноту ума и злобу сердец», преобладавшие в простонародье; смеялся над нелепыми приметами, популярными среди неграмотных людей. С большим вкусом выписывал советы из популярного сонника: «Прогонять домового, лучшее средство – сжечь в конюшне чертополох», «Птиц иностранных не надо привозить – за ними придут иностранные народы», «Собачек если кто желает иметь маленьких, то намочи хлеба в воде, которою утром руки мыл, и корми щенка десять дней. Он навсегда так щенком и останется»945. Посмеявшись, а вместе с тем и насладившись этими «вздо-рами», он заканчивал призывом стремиться к «свету, который открывает уму человека христианская религия и наука». В статьях «О народном полировании», «Благочестие и распойство» он, как и прежде, сражался с пьянством, писал, что в России слишком много праздничных, а значит, «разгульных» дней, и сетовал на «обычай продавать водку у самых церквей».