Советский друг

Советский друг

Мур больше всего хотел найти себе нового друга, но не такого, как Митя. Не француза, а русского, не буржуазного, а советского человека. О таком друге он мечтал много месяцев, искал и не находил.

Друзья матери не особенно интересовали Мура. Его обижало, что он был интересен им только как сын Цветаевой. Со своей стороны, Мур относился к ним весьма утилитарно. Могут подарить бесплатный билет в театр или на концерт, сводить в ресторан, угостить хорошим обедом. “И то хлеб”, – повторял он свою любимую русскую поговорку.

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕОРГИЯ ЭФРОНА, 16 октября 1940 года: Тарасенков – полезнейший человек: живая библиотека. Я питаюсь его книгами. Что я у него возьму почитать? Нужно было бы почаще с ним видеться (из чисто практических соображений, конечно).

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕОРГИЯ ЭФРОНА, 16 октября 1940 года:

Тарасенков – полезнейший человек: живая библиотека. Я питаюсь его книгами. Что я у него возьму почитать? Нужно было бы почаще с ним видеться (из чисто практических соображений, конечно).

А в школе найти даже таких “полезных” друзей, как Тарасенков, не удавалось. Что не удивительно. Мур отличался от своих одноклассников воспитанием, жизненным опытом, интересами, вкусами, взглядами. Во всём он был другой: “В моем классе никто не интересуется тем, чем я интересуюсь, а я не интересуюсь тем, что интересует товарищей. Это всё симпатичные честные парни, но до литературы и мировой политики им нет дела. И музыку они не понимают и не знают. <…> Как же мне, при наличии разности интересов и стремлений, вкусов и желаний, с ними сблизиться?”⁷⁸⁷

Только в ноябре – декабре наконец-то появился мальчик, ненадолго составивший конкуренцию Мите. Звали его Юрий Сербинов. Отношения с ним Мура отдаленно напоминают дружбу-роман с Митей. Мур так же часто сердился на Сербинова, разочаровывался в нем. Называл и “грубым”, и “хвастливым”, и “неотесанным”, и просто дураком, и даже “извращенным типом”, но через несколько дней писал, что у Юрия “хорошая натура и добрый нрав, и, быть может, из него выйдет настоящий человек”.⁷⁸⁸ Мур не раз прерывал с ним дружбу, но вскоре снова возобновлял. С этим мальчиком он будет ходить в кино, во время размолвок с Митей Юрий на время займет его место.

Парижского мальчика Сербинов удивлял своей раскованностью. Мур назвал его представителем “теории «стакана воды»” (речь идет о приписываемой Александре Коллонтай идее, будто удовлетворить сексуальное желание в будущем социалистическом обществе будет так же легко и естественно, как выпить стакан воды). Эту “теорию” уже давно разгромили Ленин и Луначарский. Но советские нравы накануне войны, как мы знаем, были довольно свободными. Юрий, едва узнав, что Георгий жил в Париже, первым делом спросил: хороши ли там публичные дома? Как и Митя, он хвастался перед Муром своими победами (мнимыми или подлинными), но, судя по дневнику Мура, делал это откровеннее и грубее. Мур считал, что Юрий просто помешан на женщинах.