О результатах этого визита неизвестно. По крайней мере, сразу найти жилье для Мура не удалось. Но вполне вероятно, что проблему сумели решить в ноябре или декабре 1943-го.

Еще одна версия – новая работа Мура. В Радиокомитете Мур продержался совсем недолго, но всё же у него должны были появиться какие-то деньги. Быть может, их хватило, чтобы снять небольшую комнату в коммуналке?

Если бы я писал не документальный, а бульварный роман, то предпочел бы другую версию. Мур всегда мечтал о связи с умной, красивой, опытной и обеспеченной женщиной. На эту роль идеально подходила Людмила Толстая. В 1942-м в Ташкенте Мур часто бывал у Толстых. Хозяйка дома ему явно нравилась. “Законченный тип светской женщины представляет Людмила Ильинична: элегантна, энергична, надушена, автомобиль, прекрасный французский язык, изучает английский, листает альбомы Сезанна и умеет удивительно увлекательно говорить о страшно пустых вещах”, – писал Мур сестре.¹²³⁰ Людмила Толстая, как мы помним, заботилась о Муре, помогала и вообще была к нему расположена. Алексей Николаевич уже немолод, весь 1944 год он будет тяжело болеть, а Людмиле тридцать шесть – тридцать семь лет. Для дамы, не знавшей лишений и физического труда, это был расцвет женственности и красоты. А Мур – красивый мальчик, в которого влюблялись и молоденькие девушки. Наверное, он мог быть интересен Людмиле Ильиничне. Другая богатая дама на ее месте сняла бы мальчику квартиру неподалеку. Кстати, от дома Толстых на Спиридоновке до Большого Козихинского всего пятнадцать минут пешком. Впрочем, у Толстой была своя машина.

Наводит на мысли и загадочный разрыв Мура с Толстыми. Два года он дружил с ними, Алексей Николаевич помог Муру поступить в институт, даже подарил ему папку из-под рукописи “Хождения по мукам”. Имя Толстых часто мелькало в дневнике и письмах Мура. Но уже в его фронтовых письмах Толстые не упоминаются. Это странно, и вот почему. Мур добивался освобождения от службы в армии и просил родных (тетю), друзей (Мулю) и даже недавних знакомых (архитектор Буров) помочь ему. А вот Толстых он не упоминает вовсе. Хотя если кто-то из его окружения и был столь влиятелен, чтобы в разгар войны освободить призывника от фронта, так это именно Алексей Толстой. Что тут можно нафантазировать! Адюльтер, подозрения мужа, разрыв, тщательно замаскированный скандал… Но ничего этого, по всей видимости, не было. Письма Людмилы Ильиничны к Муру подчеркнуто вежливые, уважительные, даже теплые. Но ни разу она не переходит грани. Никаких фамильярностей, никаких намеков. Она и обращается к нему по имени-отчеству: “Георгий Сергеевич”. И он называет ее “Людмилой Ильиничной”.