ИЗ ДНЕВНИКА ГЕОРГИЯ ЭФРОНА, 29 января 1943 года:

Сегодня получил открытку от Лили от 16/I; пишет, что звонила ей Валя, вернувшаяся из мобилизации на трудфронте; она пробыла там 4 месяца (долго, чорт возьми!); беспокоилась обо мне; к Лиле, по словам последней, однако, не зашла.

Значит, Валя не только беспокоилась о Муре, но и знала адрес его тети, иногда бывала у нее. А Мура занимает в это время вот что: “Деньги должны быть от 3-х источников, не считая Мули: Лиля, Валя, Аля. Надо купить плитку, учебники, нужны деньги на обеды в Союзе (достал-таки 2-ю карточку), на хлеб, надо что-то выплатить хозяйке, надо купить кофе, надо выплатить долги, уплатить за квартиру…”¹²³⁴

Ни малейших любовных переживаний. Он признавался, что прежде, в Москве, 95 % его времени было занято мыслями о женщинах. А теперь для голодного человека жирный и вкусный узбекский плов, наваристый русский суп или простые макароны куда соблазнительнее самой роскошной женщины.

“Желание сверлит, как чорт”. Это сказано в довоенной Москве.

“Но как дьявольски хочется макарон!” А это уже Ташкент января 1943-го.

Между тем в Ташкенте Мур пользовался не меньшим успехом у девушек, чем в Москве и Чистополе. Эдуард Бабаев вспоминал о девушке, влюбленной в Мура: “…«светлокудрая богиня», претендовавшая на роль Калипсо, державшей в своем плену на острове странника Одиссея”. Однажды поздним вечером, после киносеанса, эта “богиня” пошла вместе с Муром по улице. Она надеялась, что Мур ее проводит. Некоторое время им было по пути. Но, поравнявшись со своим домом, Мур поднялся к себе в каморку. “А бедная Калипсо, не понимая того, что произошло, осталась ждать его у подъезда до самого рассвета”.¹²³⁵

Впрочем, в июле 1943-го Мур влюбится. Второй раз в жизни. Девушка была старше Мура (года двадцать три или двадцать четыре), хороша собой. По местным понятиям, не бедна. По крайней мере, не нуждалась так, как Мур. У нее было достаточно свободного времени, чтобы учить французский язык. Вот ей и порекомендовали Мура. Занималась она “драматургией, театром”. Раиса училась на режиссерском факультете Московского театрального института.¹²³⁶ В круг ее знакомств входили “одесские спекулянты” и “шепелявые режиссеры”, “вся эта богема без культуры”.¹²³⁷ Но это Мур заметит месяца через полтора, когда попытается разлюбить свою Раю, Раису. Это имя ему тоже не нравилось, а вот девушка показалась красивой, обаятельной, умной, изящной, тонкой. “Моя Рая”, – пишет Мур: “…пепельная блондинка, глаза у нее миндалевидные и желтые, что редкость, и немножко близорукие, что им придает дополнительное очарование”.¹²³⁸ Литературоведы Елена Коркина, Вероника Лосская и Алина Попова предположили, что Рая из дневников Мура – эта некая Раиса Гинзбург.