Чироль прибыл на Балканы с секретарем из Foreign Ofce’а[196]. Он сносился шифром о Греем, и вся его поездка носила открыто официозный характер. Он проехал в первый раз через Ниш в Софию и Бухарест еще до моего возвращения из России. Я увидел его впервые уже после того, как он на местах набрался впечатлений и обменялся взглядами с руководящими деятелями. Он завтракал у меня, и мне пришлось не раз беседовать с ним об общем положении. О Дарданельской экспедиции он говорил с нескрываемым раздражением и сказал мне, что она была затеяна «с преступным легкомыслием». Было ясно, что так или иначе англичане хотят выйти из тупика, в который зашли, и что они для этого на все готовы. Однако впечатления с мест не сделали Чироля оптимистом. Из разговоров с Пашичем и наследником он убедился, что добром добиться от них уступки не удастся. С другой стороны, и в болгарах он встретил мало готовности откликнуться на предложения держав и, по-видимому, понял, что корень затруднений вовсе не в одних сербах. Он был настолько умен и порядочен, что признался мне в том, что иначе представлял себе дело и что не знает, что в конце концов выйдет из всей этой каши, которую он, однако, сам, если не заварил, то помог заваривать.

В двадцатых числах июля представители держав Согласия снова получили предписание сделать совместное энергическое представление Пашичу о необходимости уступить Македонию в пределах договора 1618 года. В тексте представления говорилось о громадных жертвах, понесенных союзниками в войне, предпринятой, между прочим, за сохранение независимости Сербии. Сербия должна признать и для себя необходимость жертв для достижения общей цели.

Привлечение Болгарии представлялось существенным фактором; между тем без значительных компенсаций в ее пользу не только нельзя рассчитывать на это содействие, но можно опасаться такого рода действий Болгарии, которые серьезно угрожали бы как общему положению, так и в особенности Сербии. В силу этих соображений союзники признавали себя вынужденными требовать от Сербии согласия на уступку по окончании войны бесспорной зоны Македонии Болгарии, если последняя немедленно окажет вооруженную поддержку союзникам. Последние высказывали готовность обязаться перед Сербией, что она получит за это по заключении мира на Адриатическом море, в Боснии и Герцеговине и в иных местах, обширные компенсации, которые вполне удовлетворят наиболее важные политические и экономические ее вожделения. Уведомляя о своем решении довести до сведения Болгарии о компенсациях, которые она получит как в Македонии, так и во Фракии и других местах по окончании войны, союзники добавляли, что Сербия, в свою очередь, получит то, что ей обещано, лишь при условии, что она не будет препятствовать компенсациям Болгарии. Нота заканчивалась обещанием, что «во всяком случае между Сербией и Грецией будет сохранена общая граница».