В этих переговорах с Румынией лишний раз обнаружился, к сожалению, недостаток единения и близости между Ставкой и министерством. Уезжая из Петрограда, я не знал еще, чем кончатся переговоры. Видя, что мы стали на плоскость уступок, с которой не сойдем, я высказывался в том смысле, что пусть мы дадим румынам, что они требуют, но лишь ценой их немедленного выступления. К сожалению, именно это последнее условие не могло быть достигнуто.

Вскоре мне пришлось уже на личном опыте убедиться, что значило вести переговоры вчетвером.

Еще в то время, как я находился в Петрограде в мае месяце, державы снова повторили совместное представление в Нише и Софии. Сербам было предъявлено требование передать в руки держав полномочие сделать Болгарии за ее счет территориальные уступки в размере, который потребуется обстоятельствами, дабы достигнуть немедленного выступления Болгарии на нашей стороне. Державы не скрывали от Пашича, что под этой общей формулой они разумели Македонию в пределах договора 1912 года. За это Сербии обещалось в весьма общих выражениях приобретение при заключении мира обширных территорий с выходом к Адриатическому морю. Пашич категорически отклонил требование держав, добавив, что в случае их настойчивости он уйдет в отставку, но что едва ли в Сербии кто-либо согласится принять на себя ответственность за подобные уступки. Представление держав в Софии также не произвело ожидавшегося эффекта, и болгары запросили разъяснений. Так на этом дело пока остановилось, но наши союзники, в особенности англичане, решили довести его до конца.

В Англии росло сильное недовольство против всего, что предпринято было до тех пор на Балканах. Морская катастрофа, стоившая нескольких броненосцев союзникам, только еще сильнее подчеркнула неудачу всего замысла форсировать проливы, – неудачу, стоившую уже десятки тысяч жизней. В Англии все определеннее складывалось убеждение, что без привлечения Болгарии на нашу сторону все предприятие должно рухнуть. Ставился даже срок – до начала осенних ветров, при коих движение судов, снабжающих десантную армию, должно было крайне затрудниться. Кроме того, в Англии были очень сильны традиционные симпатии к болгарам. Права последних на Македонию признавались непререкаемыми. Англичане сильно упрекали свое правительство в слабости и неумении добиться своего на Балканах.

Во главе оппозиции стояла «Times». В конце концов, чувствуя свое положение шатким, Грей решился на совершенно небывалую меру. На Балканы был послан с официозной миссией бывший редактор «Times»’а Валентин Чироль, блестящие корреспонденции коего из Индии, Дальнего Востока и других мест стяжали ему весьма авторитетное имя. Я раньше познакомился с Чиролем во время поездки делегации английских общественных деятелей в Россию, если не ошибаюсь, в 1911 году и восхищался его статьями в «Times».