После Янушкевича мы были у Данилова. Этот был конечно много выше Янушкевича. Данилов («черный», как его звали, в отличие от «рыжего» [Николая Данилова] и еще какого-то другого Данилова[193]) был фактически главным заправилом в Ставке. Он был бесспорно знающий и неглупый человек, но теоретик, человек кабинетный, который все же был не на месте, ибо для главного руководителя войной требовался иной размер дарований и личности. Между тем Данилов был золотой посредственностью. С ним было, однако, приятнее иметь дело, потому что он говорил просто, ясно и по существу. На счет Каульбарса он был совершенно отрицательного мнения.

За час до обеда я был принят великим князем, который жил в вагоне, весьма просто обставленном. Со мной вошел и оставался во время беседы Янушкевич. Великий князь произвел на меня самое лучшее впечатление. Все, что он говорил, было спокойно и разумно. Между прочим, он сказал мне, что Янушкевич доложил уже ему мои соображения о высшем командовании и что они будут в свое время приняты во внимание, что пока Каульбарс останется в Одессе, но когда придет время, он будет заменен. Кроме того, великий князь сказал, что понимает, насколько важно для нас получить Константинополь не всецело из рук союзников, как их подачку, и что он сделает все возможное и даже невозможное, когда настанет минута, чтобы наши силы были на высоте задачи. Он считался с трудностями предстоящей мне задачи и необходимостью не осложнять ее прениями между гражданской и военной властями.

В общем, в деловом отношении я мог быть доволен пребыванием в Ставке, если б не одно обстоятельство, которое до известной степени влияло на уступчивость военных. В это время дела наши шли плохо. Данилов не скрыл от меня, что Варшаву, может быть, нам придется отдать. В перспективе была уже тогда, несомненно, необходимость отступать и отступать. Вот почему разговор о Константинополе был окутан туманом.

Прощаясь со мной, великий князь пригласил у него отобедать. Великокняжеский поезд стоял в сосновом лесу на запасном пути. Против него была разбита нарядная юрта, подаренная киргизами. В нескольких шагах оттуда под большим навесом на деревянных столбах были расставлены маленькие столики на четыре человека, где обедали приглашенные и свита, человек до 40 или 30. Сам великий князь сидел за столом с Янушкевичем и протопресвитером армии и флота отцом Шавельским. К этому последнему Кудашев сводил меня вечером. Я в нем нашел чрезвычайно симпатичного, умного, искреннего священника. Он имел, как говорили, довольно большое влияние на великого князя и отчасти на Государя.