Аудиенция была довольно продолжительная. Рядом в приемной ждал Трепов, в то время – министр путей сообщения. Он сердился, что не успел ничего доложить. Тут же был министр финансов Барк, принятый раньше меня, и дворцовый комендант Воейков, которому приписывали большое влияние. В приемной пришлось просидеть некоторое время, и я успел сделать малопоучительные наблюдения над незначительностью обоих министров и тем, как они как будто подлизывались перед еще менее значительным Воейковым, который выступал, как павлин, в сознании своей важности. Все это было довольно противно.

Так закончилась моя служебная деятельность в 1916 году. Я уехал в Москву, потом, после поездки по Волге и Каме с женой, двумя детьми, родителями моей жены и четой Ону, мы все отправились к нам в деревню, в Васильевское. Там как громом поразило нас известие об отставке Сазонова и назначении Штюрмера министром иностранных дел. Я было подумывал уйти в отставку, но меня отговаривал от этого Сазонов, и мне казалось, что действительно не может долго продлиться эта бессмыслица руководства внешней политикой человеком, который ничего в ней не понимал и был, к тому же, с такой грязной репутацией. Назначение это, однако, принесло нам немало серьезного вреда. Сазонов слетел на польском вопросе. Он убеждал Государя в необходимости, не теряя времени, дать полякам широкую автономию, обещая ее осуществление тотчас по отвоевании края. Он предупреждал Государя, что если он этого не сделает, то в один прекрасный день он прочтет в газетах, что немцы даровали Польше гораздо больше, и тогда все, что потом он даст, будет иметь характер не добровольного, а вынужденного акта и утратит свою силу. «Если когда-нибудь нужно произволение царской власти, то в таких случаях “серенькое самодержавие” не говорит воображению никого». Так откровенно и прямодушно высказывался Сазонов, Государь ему поддакивал, мало того, соглашался с тем, что все так и нужно сделать.

Сазонов предупреждал его, что в таком случае это дело нельзя поручить Штюрмеру, который защищает противоположную точку зрения. Государь уполномочил Сазонова передать от его имени Крыжановскому повеление разработать соответствующий проект. На этом Сазонов покинул Ставку и поехал на несколько дней отдохнуть в санатории в Финляндию. Там он получил известие о своей отставке и письмо Государя о том, что он долго думал и пришел к убеждению, что ему приходится лишиться его сотрудничества ввиду крупных разногласий его во взглядах с председателем Совета министров, но что доверие его, Государя, к Сазонову осталось непоколебимым и что он всегда ценил его искренность.