В их число входил и Виктор Голиков – его «правая рука». В сентябре 1966 г. он посетовал, что во всех научно-исследовательских институтах проходят дискуссии с критикой военного руководства Сталина, об утрате им чувства реальности во время Великой Отечественной войны и о том, что Красная Армия была обезглавлена им: «Это не научная полемика, а грязная кампания против партии, всей ее политики и пересмотр всех ее деяний. А что за тон! Не хватает только, чтобы потребовали: давай, ЦК, представь нам “ученый” отчет, почему ты называешь аннексию на пиратский манер согласно договору с Гитлером воссоединением с Западной Украиной, Прибалтикой и т. д.»1860. Голиков был одним из двух его молдавских друзей, которых Брежнев превратил в своих советников, невзирая на их сталинистские взгляды (или, может быть, именно из-за этого). Голиков консультировал генсека по вопросам внутренней политики и идеологии и писал для него речи. Трапезникову он поручил Отдел науки и учебных заведений ЦК. Так, Брежнев сам ввел реакционеров в свое окружение. Хотя в результате этого они обрели влияние, но благодаря этому же он мог их контролировать. Оба жаловались Брежневу, что не смогли ужесточить риторику классовой борьбы и усилить оскорбительные выпады против «империализма»1861.

Это только предположение, но вполне возможно, что Брежнев устроил «ортодоксальных» коммунистов из своей свиты в отделы, казавшиеся ему менее важными, в то время как на должности в сферах политики, на которые он хотел сделать новые акценты, назначил либеральных соратников, например внешней политикой занимался Пономарев, секретарь ЦК по международным отношениям.

Андропов и инакомыслящие

К сожалению, почти не просматриваются ориентиры, на основе которых можно сделать вывод о том, что́ Брежнев думал о людях, требовавших в прозе сатирического характера или критических высказываниях соблюдения прав, гарантированных конституцией; выражавших в письмах делегатам XXIII съезда КПСС или непосредственно Брежневу опасения насчет ресталинизации, настаивавших на допуске на судебные заседания, или о собравшихся 5 декабря 1965 г., в День конституции СССР, на Пушкинской площади, чтобы там молча напомнить о необходимости соблюдения Основного закона; или о писавших жалобы, в которых они требовали освободить своих друзей, организовавших митинг в августе 1968 г., после вторжения в Прагу, на Красной площади и развернувших там плакаты с надписью «За вашу и нашу свободу»1862. В записных книжках Брежнева об этом не упоминается, да и его соратники как приверженцы, так и раздраженные соперники практически не высказывались о таких событиях, будто их вовсе не было. Как сообщает его телохранитель Медведев, Брежнев относился к диссидентам спокойно1863. Этому соответствует и высказывание зятя генсека Юрия Чурбанова о том, что Брежнев заявил Громыко, мол, если тем, кто хочет уехать, не нравится в Советском Союзе, пусть уезжают1864.