Брежнев и Андропов следовали определенному представлению о человеке, и в соответствии с этим Сахаров был в их глазах еще не предателем, а оступившимся человеком, которому надлежало подать руку помощи и вернуть на правильный путь1925. Характеристика, которую Андропов приказал составить в январе 1971 г., описывала Сахарова следующим образом: «Принципиален, смел в своих действиях в защиту принципиальности, живет мыслями и теориями, может обдумывать проблемы, находясь в самых неподходящих местах… Не всем доволен в главных сторонах нашего общества, ему категорически не нравятся любые проявления культа. Болезненно воспринимает любые сообщения об “ущемлении права человека” в СССР… Сахаров в целом признает преимущества социалистической системы над капиталистической, однако многие аспекты реальной жизни советского общества воспринимает негативно»1926.

Подгорный высказывался так: «Что касается Сахарова, то я считаю, что за этого человека нам нужно бороться. Он другого рода человек. Это не Солженицын… Он создатель водородной бомбы»1927. КГБ пришел к выводу, что Сахаров является в принципе сторонником советской системы, которому надо только объяснить сиюминутные явления, к тому же Андропов считал «у него золотые мозги, редкие в мире, которых может быть на Западе и нет»1928, поэтому партия и КГБ предпринимали различные попытки побудить Сахарова к изменению своей позиции.

Важнейшими причинами большого внимания, которое партия продолжала уделять Сахарову, являлись как оценка Андропова (хотя о нем большей частью говорят, что он был подлинным противником Сахарова1929), так и очевидная симпатия Брежнева к гениальному физику. Именно Андропов в 1968–1973 гг. чем дальше, тем резче настаивал на необходимости встречи кого-либо из руководства партии, лучше всего самого Брежнева, с Сахаровым, чтобы содействовать изменению его взглядов. Действительно, академик направлял большинство своих писем прямо Брежневу, которого он хорошо знал по времени, когда тот занимал пост секретаря, ответственного за вооружение. Сахаров неоднократно просил генсека о встрече1930. Но так как Брежнев не реагировал, академик пересылал свои письма в западную прессу, пусть даже нередко по прошествии нескольких месяцев1931. Сахаров писал в надежде на то, что и в высших руководящих кругах дело может дойти до «реальных процессов изменения точек зрения и практики»1932. Брежнев, однако, хранил молчание, и Андропов с его благословения скомбинировал увещевание и наказание. Когда в 1967 г. Сахаров направил «дорогому Леониду Ильичу» письмо в защиту обвиняемых по «процессу четырех»1933, он потерял должность заведующего отделом в секретном центре атомных исследований в Обнинске1934. Не получив ответа, Сахаров позвонил по ВЧ Андропову, чтобы просить его об освобождении Юлия Даниэля, отбывавшего наказание в мордовских лагерях. Андропов обещал разобраться с делом1935. Вскоре после этого Сахарову удалось позвонить Брежневу, обратив его внимание на грозившую озеру Байкал экологическую катастрофу: «Брежнев был очень любезен и доброжелателен по тону, пожаловался на крайнее переутомление и сказал, что проблемой Байкала занимается Косыгин – я должен обратиться к нему»1936.