Характеризовать Брежнева как сторонника ресталинизации было бы несправедливо. Он, вероятно, считал и себя, и советский народ в целом жертвами Сталина и не раз недвусмысленно говорил о том, что никто не может желать возвращения в те времена. Тем фактом, что все-таки критиков Сталина заставили замолчать и снова стали появляться статьи по поводу дня рождения Сталина, мы обязаны стремлением Брежнева к компромиссу. Он хотел держаться середины, насколько возможно, умиротворяя и успокаивая всех, и поэтому должен был угождать и сторонникам жесткого курса, от которых зависел. Он боялся борьбы с инакомыслящими, так как чувствовал себя явно не вровень с интеллектом Сахарова. Здесь отказывал его испытанный способ доброго уговора и отеческого порицания. Задача, поставленная ему Андроповым, – встретиться с Сахаровым – явно обременяла советского лидера из-за отсутствия общей базы, на которой он мог бы выстроить этот разговор. Поэтому генсек был рад, когда Андропов избавил его от этой проблемы.
«Мы – герои»: культ Великой Отечественной войны
«Мы – герои»: культ Великой Отечественной войны
Насколько инакомыслие, которое породила политика Брежнева, превратилось в зловещее предзнаменование для времени его господства и, наконец, стало гвоздем в крышку гроба Советского Союза, настолько же успешно Брежнев устанавливал культ Великой Отечественной войны. Он поставил тем самым СССР на новый фундамент. К тому же он таким образом по умолчанию доказал, что его задачей была не ресталинизация, так как не было бы ничего легче, чем с культом Великой Отечественной войны возродить и культ Сталина. Но именно этого Брежнев и не сделал: как ранее его предшественник Хрущев, он отделил Сталина от Великой Отечественной войны и поставил в центр внимания простой народ, его жертвы и подвиги.
Хрущев сбросил Сталина с пьедестала благодаря тому, что бо́льшую часть своего «секретного доклада» 1956 г. посвятил ошибочным решениям Сталина, который как Верховный главнокомандующий посылал на верную смерть сотни тысяч солдат, так как не желал слушать советы своих генералов. В 1961 г. Хрущев впервые сказал о 20 млн граждан, погибших на войне, в то время как Сталин признал только 7 млн1975. При Брежневе эти 20 млн, а сегодня мы знаем, что их было от 25 до 30 млн, стали числом и символом, характеризующими советский нарратив от нападения фашистов до победы1976. Брежнев в принципе перевернул «антикульт Сталина», созданный Хрущевым: вместо того чтобы обвинять неправильное поведение «вождя», он поставил в центр деяния простых солдат. Тем самым генсек превратил описание великого исторического события из отрицательного в положительное. Теперь речь шла уже не о критическом рассмотрении катастрофы после фашистского нападения в июне 1941 г., а о преклонении и почитании, которые только и создают сообщество1977.